— Что такое? — спросил Бран.
— Я просто увидела вашу прекрасную коллекцию фарфора. Особенно хороша лидсовская супница. — Наоми обернулась к художнику с вежливой улыбкой на устах.
— Она нравится далеко не всем.
— Не понимаю почему. Лично я обожаю этот глубокий кремовый тон… — Она замолчала, смутившись. — Простите.
— Не нужно извиняться за восторженность. — Уголки его губ опустились. — Если хотите знать, именно ваш опыт по работе с керамикой повлиял на мое решение выбрать вас. Это и еще то, как вы говорите. Нет лучшей рекомендации, чем приятный голос. — Он пожал плечами. — Мне кажется, я мог бы жить рядом с вашим голосом, сколько бы ни заняло изложение моей жизни на бумаге.
— Надеюсь, что это не займет более трех недель, мистер Ллевеллин, — решительно заявила Наоми.
— Почему?
— Потому, что именно на столько меня отпустили с работы. Кстати, это упомянуто в кассете. Мне сказали, что вы торопитесь с этой работой, иначе я не предложила бы свои услуги.
— Понятно, — сказал он нетерпеливо. — Но я уже сделал основную часть работы. Так что дело за вами. Если мы не успеем вовремя, вина ваша.
Наоми едва сдержалась, чтобы не рассердиться.
— Эта опасность вам не грозит, мистер Ллевеллин…
— Отлично.
— Тогда, мистер Ллевеллин, может быть, оговорим порядок работы?..
— Ну, мое первое требование — будем называть друг друга по имени, — ехидно сказал он.
Она кивнула.
— Как скажете. Без сомнения, вы захотите каждый вечер просматривать сделанное за день…
— Нет! — сказал он с такой яростью, что девушка отшатнулась.
— Прошу… прошу прощения!
— Позвольте мне определять порядок работы, — продолжил он. — Начинаете в девять утра, короткий перерыв на кофе, обед и тому подобное и заканчиваете работу в пять.
— Конечно. Но я не возражаю работать дополнительно, чтоб поскорее закончить, мистер… Бран.
— Никаких «мистеров», просто Бран. — Его рот искривился в холодной усмешке. — И не переживайте, Наоми Берри. Вы отработаете свои деньги. По вечерам будете выполнять «домашнее задание», для чего и пригодится ваш приятный голос. После ужина будете читать мне то, что сделали за день.
Наоми сидела очень прямо и спокойно, но тут вдруг ее обожгло подозрение. С тех пор как она вошла в комнату, Бран еще ни разу не посмотрел прямо на нее.
— По затянувшейся паузе догадываюсь, вы начали понимать, — сказал он. — Вы слышали о несчастном случае в горах?
— Да, — сказала девушка, нервно прокашлявшись. — Читала в газетах.
— Я бросил репортерам эту кость, что позволило главное сохранить в тайне. Похоже, вы уже поняли, что я хочу сказать. Этот идиотский несчастный случай на горе, на которую до этого я поднимался десятки раз, сразил меня как художника. Короче, я — слеп.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Совершенно растерявшись, не зная, что сказать, смотрела Наоми в угрюмое, полное горечи лицо.
— Ну? — раздраженно настаивал Бран. — Что, язык проглотили? Более чем уверен, у вас есть что сказать по этому поводу. — Он нахмурился. — Ой, только не говорите, что вы — плакса!
— Конечно, нет, — сказала девушка, беря себя в руки. — Все так неожиданно. Просто я потрясена, вот и все. Я понятия не имела…
— Еще бы, проклятие! — огрызнулся Бран. — Не хватало только сообщить об этом по радио. Так что держите это при себе.
— Конечно. Но я могу спросить, кто еще знает?
— Естественно. Мейган и Тал Гриффитс. К счастью, мое состояние проявилось не сразу, поэтому врачи «Скорой помощи» ничего не обнаружили. Я был доставлен в частную больницу, где специалист диагностировал временную слепоту. — Бран, повернул лицо так, что казалось, он смотрит прямо в глаза Наоми. — Как видите, я счастливо отделался: никакого непоправимого ущерба для лица, не считая шрама, но это не самое страшное, о чем стоит беспокоиться. Тщеславие не относится к числу моих недостатков. Глазник заверил меня, что постепенно, мало-помалу зрение вернется. Черт возьми, я надеюсь, что он не ошибается. А пока, чтобы не превратиться в живой труп, я согласился поработать над автобиографией. — Бран ехидно усмехнулся. — Но, конечно, не только бегство от скуки сыграло свою роль. Какой идиот отказался бы от гонорара, предложенного издательством?
Наоми оцепенело смотрела в его широко поставленные глаза, обрамленные ресницами, по густоте напоминавшими соболиные щеточки. Когда девушка рассмотрела глаза Брана, то на какое-то мгновение даже забыла о шоке, произведенном на нее неожиданным известием. Вопреки ее ожиданиям они оказались вовсе не темного, а ясного светло-зеленого цвета и излучали такой блеск, что его слепота казалась просто блефом.
— А вы неразговорчивы, — заметил Бран.
— Не могу придумать, что бы такое сказать, — призналась Наоми, пытаясь скрыть смущение. В любом случае слепота в той или иной форме — ужасная беда для каждого человека, но для художника это просто катастрофа.
— Тогда скажу за вас. Вы очень честны! — Его рот исказился в усмешке. — Ну что, мое положение несколько поубавило у вас энтузиазма к работе?
Поскольку Наоми не испытывала в данном случае ни малейшего энтузиазма, известие о слепоте не внесло большого изменения в ее настроение. Другое дело — чувство вины, которое девушка испытала из-за того, что обманом проникла в дом Брана Ллевеллина.
— Нисколько. Я в любом случае буду рада помочь, — спокойно ответила она. — Может быть, вы покажете мне, где я буду работать?..
— Вовсе не обязательно делать это прямо сейчас. Я не стремлюсь стать эксплуататором.
— Как хотите. Я просто подумала, что это могло бы сэкономить время. — Наоми поднялась, испуганно думая, что же ей дальше делать, но Бран почувствовал ее замешательство и предложил до ужина заняться чем ей угодно.
— До семи тридцати вы свободны. Обычно я ужинаю позднее, но, похоже, придется поменять привычку, чтобы вы успевали затем прочитать мне записи.
— Спасибо. — Наоми поежилась. Она-то надеялась, что ей подадут ужин в комнату.
— Опять что-то не так, — констатировал Бран. — Как странно. Когда я был зрячим, я редко замечал реакции людей. Сейчас же они будто вибрируют в воздухе. Или я просто настроен на ваши импульсы, Наоми Берри. Вы хорошенькая? — спросил он.
— Нет.
— Скромница. Тогда опишите себя. — Он повернул к девушке лицо, его губы сложились в насмешливую улыбку.
Наоми нехотя повиновалась:
— Я невысокого роста, глаза и волосы — коричневые, кожа — оливкового цвета.
— Во что вы одеты?
— Белая блузка, желтый джемпер, голубые джинсы.
— А на ногах?
