– Могу себе представить, – прокомментировала онасо смехом. – Наверное, это было уморительно?
– Да уж, это точно. Он очень веселый. Представляешь,ма, пока мы в баре сидели, он снял штаны. Самое смешное, что никто этого незаметил, пока он не стал приглашать какую-то девчонку танцевать. Думаю, он исам успел об этом забыть, и вдруг выходит на середину зала в трусах.Представляешь, какая-то старушка его сумочкой огрела! Так он и ее стал зватьтанцевать и даже пару раз крутанул вокруг себя. В жизни ничего смешнее невидел. Бабушка от горшка два вершка, а туда же – всю дорогу его сумочкойлупила. А танцует он – загляденье! – Саша слушала и смеялась, представляясебе юношу в трусах, танцующего с воинственной старушкой. – Он был с нейтак учтив, мы все со смеху помирали. Но тут бармен пригрозил вызвать полицию, ипришлось его везти домой к жене.
– Так он женат? – изумилась Саша. – Сколькоже ему лет?
– Он старше меня, мам. Ему уже тридцать восемь, и унего трое детей. Славные ребята. Да и жена симпатичная.
– А где же была она? – В голосе Саши слышалосьявное неодобрение.
– Она терпеть не может ходить по кабакам, –небрежно бросил Ксавье. В Лондоне у него не было друга ближе Лайама Эллисона.Это был серьезный художник, но человек легкий, с фантастическим чувством юмораи страстью к розыгрышам и всевозможным проказам.
– Это нетрудно понять, – сказала Саша. – Недумаю, что мне бы понравилось ходить по ресторанам с мужем, который публичнораздевается и танцует со старушками.
– Именно так мне и было сказано, когда я доставил егодомой. Я еще уйти не успел, а он уже отрубился на диване. Мы с его женойпропустили по стаканчику, и я уехал. Она славная.
– Надо думать! Кто еще станет все это терпеть? Он неалкоголик? – Саша заговорила серьезно, ее встревожил рассказ сына. Врядли, чтобы этот Лайам мог быть подходящим другом для Ксавье. Чему он может егонаучить?
– Нет, не алкоголик, – рассмеялся Ксавье. –Просто он заскучал и заключил со мной пари, что, если снимет брюки, никто этогои не заметит, по крайней мере в течение часа. Так никто и не замечал, пока еготанцевать не потянуло.
– Надеюсь, ты-то в штанах сидел? – Теперь Саша говорилакак мать, и Ксавье рассмеялся. Ои ее боготворил.
– Успокойся, в штанах. И Лайам обозвал меня трусом. Онсказал, что поднимет ставку вдвое, если я тоже разденусь. Но я не поддался.
– И на том спасибо. Ты меня утешил. – Онавзглянула на часы. В шесть они должны были встретиться с Артуром, а сейчас ужедесять минут седьмого. – Извини меня, Ксавье, но я уже десять минут какдолжна быть дома, меня папа ждет. А сразу после ужина мы едем за город, вСаутгемптон.
– Я так и думал. Наудачу позвонил.
– И правильно сделал. Как выходные проводишь? –Она любила быть в курсе его дел, как и дел Татьяны, хотя та общалась с матерьюреже. У дочери был тот период, когда хочется пошире расправить крылья. И онатеперь чаще звонила отцу, чем матери. Саша не слышала ее с прошлой недели.
– Да ничего особенного не запланировано. Погода у насстоит гнусная, я думал, может, поработаю немного.
– Хорошо. Я в воскресенье лечу в Париж. Как доберусь –позвоню. Найдется время навестить меня на неделе?
– Не исключено. Вечером в воскресенье созвонимся.Удачных выходных. И папе привет передай.
– Передам. Я тебя люблю. И скажи своему приятелю, чтобыв другой раз штанов не снимал. Вам еще повезло, что вас в участок не забрали.За нарушение общественного порядка, неприличное поведение в общественном месте…да просто за то, что слишком веселились. – Она знала, что Ксавье умеетпровести время. По-видимому, Лайам ему в этом не уступал. Она уже как-то о немслышала от сына, его друг хотел показать ей свои работы. Когда-нибудь она ихпосмотрит, хотя времени у нее никогда не хватает. Вечно куда-то надо бежать, абывая в Лондоне, она едва успевает повидаться с теми художниками, кого ужепредставляет, и, конечно, с сыном. Она просила, чтобы Лайам прислал ей своикартины на слайдах, но он так и не удосужился этого сделать, из чего Сашазаключила, что либо он не серьезен в своих намерениях, либо не чувствует себяготовым к показу. Как бы то ни было, судя по рассказу Ксавье, это какой-тоэкстраординарный тип. Таких среди ее клиентов уже было несколько, и Саша вовсене жаждала пополнять эту коллекцию, каким бы интересным человеком его ни считалКсавье. Куда легче было иметь дело с художниками серьезными, думающими окарьере и ведущими себя как взрослые люди. Сорокалетние балбесы, снимающиештаны на публике, – одна головная боль, уж без них она вполнеобойдется. – Созвонимся, Ксавье!
– Я тебе в Париж позвоню. Пока, мам, – бодропопрощался Ксавье и положил трубку. Саша улыбнулась и помчалась домой. И такуже Артуру пришлось ждать, а ей еще ужин готовить. Но поговорить с сыном былоприятно. Она в спешке покидала галерею, на ходу прощаясь с сотрудниками, потомостановила такси и поехала домой, но мысли ее были с сыном.
Артур ждал ее дома, им хотелось поскорей уехать из города. Впятницу на дорогах всегда жуткие пробки, правда, к тому времени, как онипоужинают, машин будет поменьше. Погода стояла роскошная. Уже октябрь, а всееще тепло и сухо. Саша откинулась на спинку сиденья и на минуту прикрыла глаза.Неделя выдалась длинная, она устала.
Квартиру, куда она сейчас ехала, уже давно порасменить, – подумала Саша в который раз. Они жили в ней уже двенадцать лет,с того дня, как приехали из Франции. Сейчас, когда дети разъехались, квартираказалась пустой и слишком просторной. Саша все пыталась уговорить Артура продатьэто жилье и купить квартиру поменьше на Пятой авеню, с видом на парк. Нопоскольку встал вопрос о переезде в Париж, смысл в замене жилья отпал, и онирешили подождать. Если переезд состоится, в Нью-Йорке им понадобится лишьвременное жилье. В кои-то веки в их жизни должны были наступить какие-тоизменения. Это ощущение предстоящих перемен появилось у Саши с того момента,как Татьяна получила диплом и обзавелась своим жильем. Теперь, когда детиразлетелись из гнезда, в жизни Саши образовалась пустота. Но стоило ейпожаловаться, как Артур начинал ее поддразнивать и говорил, что она – одна изсамых занятых женщин в Нью-Йорке. И все же по детям Саша очень скучала. Онивсегда были неотъемлемой частью ее жизни, и теперь, случалось, на неенакатывала тоска, жизнь, казалось ей, лишилась главного смысла. Хорошо еще, чтоони с Артуром всегда любили путешествовать, им всегда нравилось проводить времявдвоем. За двадцать пять лет супружества их любовь нисколько не угасла.Напротив, они словно стали ближе и дороже друг другу, если это, конечно, быловозможно. Их взаимная привязанность год от года росла и крепла.
Как Саша и думала, муж уже ждал ее дома. Он еще не снялбелой сорочки, в какой был на работе, только рукава завернул. Пиджак былнебрежно брошен на спинку кресла. Артур уже начал собирать сумку для поездки загород. У них был свой домик в Саутгемптоне, на море. Ужин Саша решила соорудитьна скорую руку – холодную курятину с салатом. Они любили выезжать попозже,когда схлынет основной транспортный поток, иначе это путешествие превращалось впытку.
