— Хо! — Джимми затрясся от смеха. — Мы живо ее убедим. Она не хочет терять тебя, а мы ей напомним, что она не только не потеряет тебя, а еще получит в придачу племянника.
Но Поллианна не улыбалась. Она только сокрушенно мотала головой:
— Ты снова не понял. Она не хочет тебя для меня.
Джимми выпустил ее из объятий.
— Что ж, я не осуждаю ее за это. Я, конечно, не подарок. Но я мог бы сделать тебя счастливой.
— Не надо сейчас идти к ней. Прошу тебя!
— Ну а если мы поженимся без ее согласия? Может быть, со временем она поймет и примирится.
— Нет, я не смогу пойти на такое после ее слов. Она для меня столько сделала. А теперь она от меня зависит. Понимаешь, она была в порядке, даже играла со мной в игру. А теперь она в ярости и просит меня не разбивать ей сердце. Говорит, что в свое время мама разбила ей сердце своим замужеством. Тетя Полли не любила моего отца. И все же она столько для меня сделала, что я не могу нарушить ее запрет. Потом вдруг ее осенила новая мысль:
— Джимми, если бы ты мог рассказать тете Полли что-то о своей родне, об отце, которого ты все же помнишь немного.
— Ты думаешь, этого достаточно? — обрадовался Джимми.
— Да, — она легонько притронулась к его руке. — Понимаешь, мне это совсем не нужно. Кроме того, я убеждена, что и твой отец, и родные твоей матери были благородные люди, потому что ты сам очень славный и благородный. Но тетя… Джимми, не смотри так на меня!
Но Джимми вдруг повернулся и выбежал вон из дома.
Из поместья Харрингтон Джимми примчался домой и разыскал Джона Пендлтона. Он нашел его в большой библиотеке с окнами, увитыми карминным плющом, где, как Поллианна думала в детстве, он «прятал скелет».
— Дядя Джон, где тот пакет, который дал мне отец? — потребовал Джимми.
— Объясни сначала, в чем дело, — мистер Пендлтон еще не видел юношу таким взволнованным.
— Сегодня пакет должен быть вскрыт.
— Но как же поставленные твоим отцом условия?
— Я готов ими пренебречь. Бог меня простит. Ты мне позволишь?
— Ну если ты на этом настаиваешь, мой мальчик, то да. Но все же… — Он медлил.
— Дядя Джон, ты, наверно, догадываешься, что я люблю Поллианну. Я попросил ее стать моей женой, и она мне не отказала… — Пендлтон-старший восторженно воскликнул, но Джимми оборвал его: — Но все же теперь она говорит нет. Она прислушивается к миссис Чилтон, а та не желает видеть меня мужем Поллианны. Она презирает меня.
— Презирает тебя? — с гневом переспросил Пендлтон-старший.
— Я догадался почему после того, как Поллианна попросила, чтобы я рассказал тете о папе и о других моих родственниках.
— Тьфу! Я думал, что она стала с годами более разумной. Впрочем, узнаю Харрингтонов. У них всегда был этот пунктик — фамильная честь и все прочее. Ну так ты можешь ей что-то сказать?
— Могу ли я? Я мог бы сказать, что лучше моего отца никого нет на свете. Но потом я вспомнил про пакет. Вдруг он содержит что-то компрометирующее его память? Ведь он поэтому и отложил разоблачение тайны до моего тридцатилетия, что более юному мужчине трудно будет понять и простить. Но я готов к тому, чтобы узнать эту тайну.
— Но Джимми, не делай заранее трагедий. А если в пакете как раз что-то приятное для тебя?
— Может быть, но в это верится с трудом. Там что-то, от чего он хотел уберечь меня до тридцати лет. Но я ни в чем не упрекну отца. Я прошу тебя теперь, отопри, пожалуйста, сейф.
Пендлтон больше не возражал.
Через несколько минут конверт был уже в руках у Джимми.
— Я хочу, чтобы вначале ты прочел письмо, а потом рассказал мне, — попросил Джимми.
— Хорошо! — ответил мистер Пендлтон и стал разрезать конверт ножом из слоновой кости. Там было несколько бумаг, обвязанных бечевкой, и еще отдельно было вложено письмо. Пока мистер Пендлтон читал его, Джимми неотрывно следил за выражением его лица. Он увидел на нем удивление, радость и что-то еще, чему не мог подобрать названия.
— Дядя Джон, так что там? — спросил он наконец.
— Можешь прочесть сам! — И он вложил письмо в протянутую уже за ним руку.
Бумаги, приложенные к письму, подтверждают, что мой сын действительно является Джеймсом Кентом, сыном Джона Кента, мужа Дорис Уэтербай, дочери Уильяма Уэтербая из Бостона. Настоящим письмом я объясняю моему мальчику, почему я похитил его у семьи его матери и скрывался вместе с ним в течение ряда лет. Если мой сын по исполнении ему тридцати лет вскроет пакет и прочтет это письмо, то пусть он простит меня, прибегнувшего к столь крайним мерам в страхе, что его у меня отнимут навсегда. В случае его ранней смерти прошу посторонних людей, вскрывших это письмо, оповестить родных его матери и передать им вложенные в пакет бумаги.
Джимми в растерянности глядел на Пендлтона:
— Так, значит, потерявшийся Джейми — это я?
— Да, в письме говорится, что все это подтверждается документами.
— Я племянник миссис Кэрью?
— Ну разумеется.
— Что ж! Теперь я знаю кое-что о себе. И могу рассказать миссис Чилтон довольно много о своей родне.
— Расскажи. Бостонские Уэтербай — в ее глазах знатные люди. А твой отец — он тоже из хорошего рода, судя по тому, что говорила миссис Кэрью. Но только он был весьма эксцентричен и не выразил благодарности сестрам Дорис за их заботу о тебе.
— Да. Бедный папа! Может быть, он еще и теперь был бы жив, если бы не то несчастное бегство. А я еще удивлялся, что причина была такой ничтожной. Хозяйка назвала меня Джейми. Господи, что с ним тогда было! Он схватил меня в охапку и, не дождавшись ужина, на ночь глядя… После этого он и слег. Сначала ему отказали ноги, потом он перестал говорить. Он все пытался сказать мне про этот пакет, когда умирал. Я верю, что теперь он хочет, чтобы я прочел его письмо и пошел к родным моей матери. Но тогда он строго наказывал, чтобы я не открывал пакета. Бедный папа, прости меня!
— Так давай посмотрим и другие бумаги. Там есть еще письмо твоего отца, адресованное непосредственно тебе. Разве ты не прочтешь его?
— Конечно. А потом, — юноша рассмеялся и посмотрел на часы, — Поллианна удивится, как быстро я вернулся в Харрингтон.
Джон Пендлтон был в раздумье. Он смущенно взглянул на Джимми и потом сказал:
— Я, конечно, понимаю, как важно тебе видеть Поллианну. Я и сам бы на твоем месте… Но ввиду таких обстоятельств нам прежде всего надо поехать к миссис Кэрью и передать ей все это.
После некоторых раздумий Джимми выразил согласие.
— Итак, я еду с тобой! — решительно сказал мистер Пендлтон. — У меня тоже есть кое-что, о чем мне надо поговорить с твоей бостонской тетушкой. Что, если нам сесть на трехчасовой поезд?
