Кстати, твоя вера не против выпивки?
– Даже если бы была против, я бы все равно выпил, я согласен с тобой. Наше нынешнее положение освобождает нас от всяких обязательств.
– Тогда пей, твое здоровье.
– Однако немного еды и вина за двух лошадей? – заметил Егор. – Это очень странная сделка. Оно, конечно, дорога ложка к обеду. А все же неравноценный обмен.
– Между нами говоря, я всегда смогу оспорить эту сделку, поскольку, совершая ее, я был недееспособным, – сказал Али.
Вскоре явился управляющий, удостовериться, в том, что обмен состоялся. Он протянул Али бумагу и попросил поставить подпись.
– Это купчая, – пояснил он.
– Я понял, – сказал Али и расписался.
Уходя, управляющий не удержался от замечания. Он сказал:
– Слушай, вроде ты еще молодой человек, а уже пьяница, туда ехал – пил, обратно едешь – пьешь. Нельзя так, побереги здоровье.
– Непременно, – пообещал Али, глядя, как Егор наполняет кубки.
– А ты грамотный, – с уважением сказал Егор, – Кто ты?
– Факих, – ответил Али. – Законовед. А ты?
– Охотник, но вообще то я кузнец.
– Как же тебя сюда занесло? Как ты в рабство попал?
– Сестру у меня увезли, украли вороги, набег был на нашу деревню. Я на охоте был с отцом. Печенеги налетели, а в доме только мать была и сестра. Мать больно убивалась, я искать пошел. Везде расспрашивал, узнал, что на невольничьем рынке ее продали, в Ширван увезли. Еврей ее купил, работорговец. Я пошел следом. К каравану прибился, нашел ее в Баку. Работорговец сказал, что он за нее заплатил деньги, и если я хочу ее забрать, то должен ее выкупить. Денег у меня не было, я решил выкрасть ее, но не получилось. Самого повязали, и я тоже стал рабом. Потом он привез в нас Табриз. Сестру купили для гарема атабека, а меня в конюшню определили. Потом пришли татары, и Узбек бежал вместе с гаремом. А я остался, меня опять продали.
– Кузнец, говоришь, – сказал Али, думавший о своем, – а с телегами тебе приходилось иметь дело?
– Конечно.
– Как снять колесо с телеги?
– Клин надо вытащить и выбить колесо с оси.
– Ты сможешь это сделать.
– Конечно, да оно и так скоро отвалится, видел, как оно крутится криво. Только зачем?
– Вот что, Егор, когда все заснут, помоги мне, сними колесо. Я хочу убежать.
Егорка замялся.
– Мне не жалко, я бы помог, да все поймут, что это я сделал. Мне и так несладко приходится, бьют, голодом морят. А узнают, и вовсе забьют до смерти. Вон те, кого ты вином угощал, первые же донесут. Видят, как мы с тобой пируем. Не, не могу я, друг, убьют меня, как я сестру разыщу. Я ведь мамке обещал.
– Ну что же, раз мамке обещал, надо слово держать, – согласился Али. – Только в рабах мало возможностей обещание выполнить. Смутное сейчас время.
Кругом разбой и насилие. Азербайджан завоевали хорезмийцы, а тем грозят татары. Торопиться тебе надо. Бежим вместе. Я помогу тебе найти сестру, только сделаю свое дело. Я знаю, где находится Узбек, значит, и она там. Один же ты, не зная языка, обычаев, не доберешься. Видно, что ты чужой.
– Хозяин обедал мне узнать о ней и купить ее, если будет возможность. От добра, добра не ищут. Не соглашусь я.
– Ну ладно, – вздохнул Али, – я сам как-нибудь.
Появился сбир и от удивления всплеснул руками.
– Ну и дела, – воскликнул он. – Что за времена настали? Рабы и висельники пируют в неволе, законы шариата нарушают. А законопослушные и правоверные мусульмане пост соблюдают, впроголодь живут.
– Твой отец висельник, – сказал Али. – Ты что, имам, что ли, осуждать меня? А еду я на свои деньги купил. Вон иди у управляющего спроси.
Сбир, недолго думая, схватил палку и огрел Али по плечам.
– Я тебе покажу, чей отец висельник, – завопил он. – А ты саклаб убирайся к своему хозяину, – приказал он.
– Это тебе дорого обойдется, – пригрозил Али. – Я на тебя в суд подам, как только меня освободят, но сначала изобью как собаку.
– А это тебе за собаку, – и сбир еще несколько раз вытянул Али.
– Пошел, чего стоишь.
Егор, к которому относился этот окрик, кивнул Али и вернулся в свою компанию.
– Я хотел тебя на ночлег в комнату отвести, а теперь ты будешь здесь спать у колеса, вот именно что как собака, – сказал сбир.
– Да мне плевать, – скрежеща зубами, ответил Али, – Уж лучше здесь спать, у колеса, чем с тобой в комнате.
Сбир еще раз стукнул палкой, но на этот раз по телеге и ушел. Через некоторое время он вернулся с конвоиром.
– Глаз с него не спускай, – приказал он. – Полночи отдежуришь, разбудишь. Я тебя сменю.
– Ладно, – буркнул конвоир. Он отложил свою пику, проверил цепь, заглянул в телегу, высматривая спальное место, и вдруг увидел кувшин и закуски.
– Ба, – сказал он. – Это чье здесь богатство?
– Мое, – сказал Али. – Угощайся.
– А не врешь?
– Чтоб мне не сойти с этого места!
Конвоир оценил клятву и улыбнулся.
– Веселый ты малый, – сказал он, – А в кувшине что, вода?
– Вино.
– Вино, в рамадан?
– В этом-то вся его ценность. Да ты ешь, не стесняйся.
Конвоир основательно приложился к кувшину, потом перевел дух и сказал:
– Действительно, вино, а я думал, ты шутишь. Что же мне теперь делать, я согрешил.
– А ты закуси и покайся, – посоветовал Али. – Христиане всегда так делают.
– Но я же не христианин, хвала Аллаху. – Возразил конвоир, но, тем не менее, последовал его совету, и не просто последовал, а доел все, что оставалось, затем согрешил еще раз, сказав, мол, – семь бед один ответ. Вскоре он вытянулся в телеге и захрапел. Хозяин рабов увел их куда-то на ночлег. Увидев Али, прикованного к колесу, и стражника, спящего в телеге, покачал головой, но связываться с представителями власти не стал. Жизнь в караван-сарае постепенно замерла, наступила тишина. Али сидел, прислонившись к колесу спиной, и смотрел на усыпанное звездами небо, вспоминая ночь, проведенную с Йасмин на крыше ее загородного дома. В какой-то момент он задремал и очнулся от прикосновения. Перед ним на корточках сидел Егорка и держал палец у губ, призывая к молчанию. Потом он приблизил губы к его уху и еле слышно прошептал: «Подопри телегу плечом, когда я подниму большой палец, вверх. Я попробую снять колесо. Али согласно кивнул, сердце его взволнованно забилось. Егорка взял в руки камень и стукнул по деревянному клину, стопорившему колесо оси, стронув его с места. Затем, выждав немного, чтобы убедиться, что конвоир не проснулся, он этим же камнем выдавил клин и поднял большой палец. Али подпер плечом телегу. Егорка, покачав колесо, с усилием снял его, положил на землю. Взялся за гуж и помог изнемогавшему от тяжести Али осторожно опустить телегу. Накренясь, она осталась на трех колесах. Охранник немного завалился на бок, но не проснулся. Али встал, держа колесо в руках, сделал знак Егорке, и пошел на задний двор. Ворота были закрыты, но не заперты. Незамеченными они прошли весь двор. Егорка вытащил железный засов из гнезда и взял его с собой. Несмотря на то, что была ночь, Али в точности повторил по памяти путь, проделанный им с Йасмин два дня назад.
