— Ты не можешь быть бессмертным, — хрипло сказал Шалуб по-английски. — Я послал охотиться за тобой десяток снайперов, я заплатил много денег, чтобы узнать о тебе все. Будь ты проклят!..
Пальцы шпиона нащупали гранату и выдернули чеку. Котов не стал ждать и хладнокровно выпустил очередь из автомата прямо в грудь ему. Граната так и осталась в руке араба.
Отпрянув назад, Котов прижался спиной к стене. Грохнул взрыв, и из-за угла потянуло кислятиной от сгоревшей взрывчатки и каменной пылью. Зимин подошел к тому месту, где лежал Шалуб, сморщился и, закрыв рукой рот, приблизился к командиру.
— Готов? — спокойно меняя магазин в автомате, спросил Котов.
— Да жуть… — прошептал лейтенант, сдерживая позывы.
Они сидели рядом на ступенях подвала. Музафир по рации отдавал приказы, связывался с другими командирами. А Котов смотрел на перепуганных женщин, прижимавших к себе грязных голодных детей. Их было много, на удивление много. Наверное, кто-то хотел, чтобы они скопились здесь, чтобы эффект от их гибели был более страшным. Вот какие злобные русские, вот куда они на самом деле стреляют. И нет у них никакого высокоточного оружия.
— Всем, всем! — говорил по рации Музафир. — Огонь прекратить в 00.00 часов! Огонь прекратить в 00.00 часов! В 00.05 мы будем выводить людей!
Без пяти двенадцать Котов поднялся и взял из рук Зимина мегафон. Проверив, как его голос звучит и разносится по подвалу, он протянул его Музафиру. Тот начал объяснять порядок движения и успокаивать женщин. Стрелять никто не будет. Сейчас они все под защитой русских военных пойдут туда, где им окажут медицинскую помощь и накормят их детей. Не надо бояться.
Котов отдал свой автомат Алейникову, расстегнул и снял жилет-«разгрузку», отряхнув камуфляжную мягкую фуражку, старательно надел ее на голову и, посмотрев на Зимина, повторявшего его движения, улыбнулся. Спецназовцы, которые должны были прикрывать сзади колонну беженцев, смотрели вслед своим офицерам.
Хрустя по камням ботинками, Котов шел по развалинам к единственной широкой и не сильно заваленной обломками улице. По ней скоро пойдет колонна. Встав на возвышении, он поднял мегафон:
— Говорит капитан русского спецназа Котов! — разнеслось в ночной тишине. — Сейчас двинется колонна женщин и детей. Если кто-то из вас, уродов, хоть один выстрел сделает, то самолеты, прикрывающие эту операцию, сравняют вас с землей. Запомнили? Один только выстрел — и вас тут похоронят. Через пять минут мы выходим! Все!
Он отдал мегафон Зимину, который старательно переводил его слова, сначала по-английски, потом по-арабски. Они стояли рядом безоружные и хорошо видимые со всех сторон. Посмотрев на часы, Котов кивнул. Они с Зиминым зажгли фальшфейеры, подняли их над головами и стали спускаться вниз. Следом зашелестели десятки ног, и из подвала стали появляться женщины с детьми, которых они вели за руки или несли на руках. Шли молча.
Снова и снова загорались красные огни фальшфейеров по бокам колонны, это ополченцы Музафира сопровождали беженцев. Пять минут, десять… Котов видел, как из развалин медленно выходят вооруженные люди, вешают автоматы на ремень и молча смотрят на проходивших мимо женщин. Вот кто-то подошел и подал что-то девочке лет десяти, та сразу же сунула это в рот. Вот еще несколько человек стали передавать по рядам хлеб, сыр… Кто-то подошел, забрал у женщины ребенка, посадил себе на плечи и пошел рядом.
— Вот теперь я верю, что можно начинать договариваться, — сказал Котов Зимину. — Видишь?
— Да, вижу.
Над головами освещенной красным светом огней колонны прошли с гулом два российских истребителя. Как напоминание о том, что они еще здесь, что они прикрывают колонну и что обещание русского капитана похоронить в этих камнях каждого, кто только подумает выстрелить, остается в силе.
— Первый раз иду тут без оружия, — прошептал Котов. — Непривычно как-то.
— Ничего, может, скоро придется привыкать, — улыбнулся переводчик.
