Кремнёв прорычал что-то невразумительное, выхватил из внутреннего кармана пиджака удостоверение и сунул его под нос человеку в штатском.
— Читать умеешь! — рыкнул он. — Мне нужен генерал Рокотов! Он здесь?
— А вы по какому…
— Здесь или нет? — повторил Кремнёв.
Брови человека в штатском сошлись на переносице. Он стал медленно надвигаться на Егора, но тут неплотно закрытая дверь квартиры приоткрылась, и в образовавшуюся щель Егор увидел самого генерала Рокотова.
— Владимир Тимофеевич! — крикнул он.
Рокотов вздрогнул и повернулся к двери.
— А, Кремнёв. Ты чего тут?
— Могу я войти?
Генерал колебался.
— Владимир Тимофеевич, вы меня знаете! — с угрозой сказал Кремнёв. — Если эти парни меня не пустят, я въеду в квартиру верхом на них!
— С тебя станется, — проворчал Рокотов. — Ладно, впустите его.
Минуту спустя Егор и генерал Рокотов стояли посреди гостиной, прямо в центре следственной суеты.
Криминалисты снимали отпечатки пальцев на ручках дверей, на оконных стеклах и на мебели, оперативники допрашивали сопровождавших Шеринга оперативников.
— Владимир Тимофеевич, — взволнованно начал Егор, — у меня в голове не умещается: как они добрались до Шеринга?
Рокотов нервно дернул щекой.
— Да ты успокойся, — сказал он недовольным голосом. — Что ты, ей-богу, так убиваешься? Как за родственника! Был бы хоть человек приличный.
Кремнёв удивленно уставился на генерала.
— Вы что такое говорите, товарищ генерал? Это же преступник!
— Погоди…
— Его судить должны были! — взволнованно продолжил Кремнёв. — А его проворонили! И кто?! Наша с вами служба!
— Егор…
— Наша!
— Ты помолчишь или нет? — повысил голос Рокотов. — Ну чего ты раскудахтался — наша, наша. Во-первых, сбавь обороты. А во-вторых… Разрешаю задать тебе только один вопрос.
Кремнёв нахмурился и тихо отчеканил:
— Как это случилось?
Рокотов достал из кармана флакон с таблетками, задумчиво посмотрел на него и, насупив брови, спрятал обратно в карман.
— Как случилось, говоришь? Очень ловко случилось. Кто-то пустил усыпляющий газ. Охрана, понятное дело, уснула. Ну и… В общем, ты понимаешь.
Лицо Кремнёва побагровело. Он сжал кулаки.
— Нет. Не понимаю, Владимир Тимофеевич! Я его на своем горбу из-за семи морей пер. Мы с ним через такое прошли… На сотню оперов хватит. И он остался жив. А теперь здесь, в Москве…
— Тихо, — сердито проговорил Рокотов и покосился на санитаров, выкативших из комнаты каталку с пластиковым мешком.
Санитары покатили коляску мимо Кремнёва. Когда они поравнялись с Егором, он резко протянул руку и схватил одного из санитаров за запястье.
— Постойте!
Санитары остановились и недоуменно уставились на Егора.
— Простите, — угрюмо сказал Кремнёв. — Я хочу посмотреть на труп.
Рокотов дернул Егора за рукав:
— Егор, ты что, с ума сошел?
Кремнёв взглянул на генерала исподлобья.
— Владимир Тимофеевич, я все равно посмотрю. Вы меня не остановите.
Рокотов пару секунд молчал, глядя на Егора недовольным взглядом, затем пожал плечами:
— Черт с тобой. Дайте ему посмотреть, — приказал он санитарам.
Кремнёв ухватил пальцами застежку молнии и потянул ее вниз. Мешок раскрылся, и на Егора глянуло обезображенное выстрелами лицо.
Кремнёв скривился.
— Тут ведь даже лица не осталось, — проговорил он.
— Скажи спасибо убийцам, — сухо сказал Рокотов. — Насмотрелся? Закрывайте!
Один из санитаров потянулся к молнии, но Егор остановил его и сам ухватился за застежку. Генерал гневно сверкнул глазами:
— Егор!
Кремнёв, не слушая его, расстегнул молнию до самого живота жертвы.
— Вы его что тут — неделю не кормили? — изумленно проговорил он. — Худой он какой-то.
Он потянул застежку еще ниже и бесцеремонно раздвинул края мешка. Несколько секунд Кремнёв смотрел на вылинявшую майку на бретельках и мятые семейные трусы убитого.
— Ну и майка с трусами на нем!
Рокотов оттолкнул Кремнёва, резко застегнул молнию и сухо приказал:
— Езжайте!
Санитары покатили каталку дальше. Кремнёв задумчиво посмотрел им вслед и вдруг сорвался с места. В два прыжка он настиг каталку и рявкнул:
— Ну-ка, стойте!
Оказавшись у каталки, он ухватил застежку и на этот раз расстегнул молнию до конца.
Лицо у Кремнёва вытянулось от удивления: бедра у трупа были гладкие, ни малейшего намека на след от пулевого ранения.
Егор застегнул молнию и проговорил севшим от волнения голосом:
— Давайте, везите.
Когда он вернулся к Рокотову, тот смотрел на наручные часы.
— Товарищ генерал… Владимир Тимофеевич…
— Что еще? — устало спросил Рокотов.
— На каталке не он.
— Что?.. Кто?
— Это не Шеринг, — угрюмо сказал Кремнёв. — У Шеринга должен быть шрам на ноге. Год назад я прострелил ему бедро. Ранение было сквозным.
Рокотов взял Егора за лацкан пиджака, быстро приблизил к нему свое морщинистое лицо и веско проговорил:
— Заткнись.
— Но…
Генерал подхватил Егора под локоть и вывел его из студии на балкон пентхауса. Кремнёв поежился от порыва ветра и спросил:
— Что происходит, Владимир Тимофеевич?
Рокотов поднял ворот плаща и сказал:
— Шеринг дал показания.
— И что?
— Эта была цена его свободы.
— Свободы?
Рокотов кивнул:
— Да. Там, в пентхаусе, лежит уголовник Лебедев по кличке Волкодав. Его оприходовали дружки. Вчера, рано утром, на этапе. Ну а наши дорисовали.
Кремнёв помолчал, посмотрел на морщинистую щеку генерала и тихо спросил:
— А где Шеринг?
— А тебе не все равно?
— Нет! — сказал Егор — пожалуй, чуть резче, чем следовало. Внутри у него все клокотало от негодования.
Рокотов задумчиво посмотрел на раскинувшийся внизу город.
— Думаю, он уже далеко.
— Он же преступник! — Глаза Кремнёва сверкнули. — Его обязаны были посадить!
