Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
– Стася, чего он так перепугался, что ты ему сказала?
– Это непереводимая игра французских слов. Но он все понял правильно и ответил, что если ты – действительно моя мать, то улетишь ровно через час.
Француз выдал Саше успокаивающий билет и талон на бесплатный круассан. Перед отлетом Анчарова услышала, как у соседней стойки пассажиров настойчиво приглашают в Санкт-Петербург. Шальная мысль пришла ей в голову, но не успела материализоваться: объявили посадку на киевский рейс.
Между тем, трубадурка, ожидая звонка от своего траблмейкера, обнаружила, что в американском телефоне нет французского роуминга. Тогда она набрала на отечественном мобильнике тот калифорнийский номер, с которого Мышкин звонил ей накануне в Нью-Йорк. Ответил женский голос.
– Простите, а Леву можно?
– Вы Саша? Как хорошо, что вы позвонили! Лева был у меня в гостях, но он уже уехал из Лос-Анджелеса в Сан-Диего. Саша, он так вас любит! Я ему передам, что вы нашлись. И вообще, спасибо от всех нас за то, что вы из Мышкина сделали человека!
Ошарашенная Анчарова что-то промямлила в ответ, положила трубку и в задумчивости ступила на борт самолета. В Киеве гастролерку поджидал следующий сюрприз. Пропал ее раненный в боях красный чемодан. Саша вспомнила, как он надоел ей в Америке в последние дни и как она от души посылала его ко всем чертям. Туда он, видимо, и отправился. Посланный чемодан нашелся через восемь дней. Когда Анчарова увидела его красные бока, ей стало невыносимо жаль страдальца: вторая ручка была выдернута с мясом, а выглядел безрукий бедняга так, словно его где-то долго насиловали и били ногами.
– Откуда он прибыл в таком виде? – спросила Саша у курьера.
– Ваш чемодан по ошибке улетел из Парижа в Санкт-Петербург. Там его и обнаружили.
Анчарова загадочно ухмыльнулась…
А через пару дней она получила тот самый «привет» от Удихина. Он поливал трубадурку отборными помоями прямо из интернета. К Удихину резво подключились местного разлива музыковеды с Брайтон-Бич. Они с базарным азартом гнобили гастролерку за неуважение каэспэшных авторитетов, спальные страны, сорванные связки, красный плащ и кощунственные слова о буйстве посткультуры в современном мире, где половозрелое народонаселение все интенсивнее впадает в детство с томами «Гаррипоппинсов» под мышкой. Анчаровой эти интернетовские доносы о том, что она говорила (и не говорила) на сцене и за кулисами, напомнили ее трагифарсовое исключение из рядов ВЛКСМ «за осквернение памяти комсомольской организации и исполнение песен, порочащих советский образ жизни и общественный строй». Кажется, она опять что-то омертвевшее осквернила.
Саша не стала знакомиться подробно с излияниями тех, кто всю жизнь самовыражается на заборах. Ее, правда, несколько удивило, что подзаборникам мало кто ответил по существу. Молчал господин из Сан-Франциско, молчали и другие ее американские приятели. Только траблмейкер Лева Мышкин пылко защищал свою трубадурку и еще пару калифорнийцев не поскупились на добрые слова в ее адрес. Да и на Атлантическом побережье нашелся порядочный человек: самых оголтелых подзаборников ярко и яростно нокаутировал Борис Косолапов, у которого Саша останавливалась в свои первые ньюйоркские дни. Он, кстати, написал о трубадурке блестящую статью, опубликованную во многих газетах и журналах накануне ее гастролей. Благодаря этим публикациям на концерты Александрины приходили люди, с которыми у нее устанавливалось полное взаимопонимание. Борис цитировал в статье песню Анчаровой «Каэтана». В награду именно за эту вещицу Александрину дожидалась на краю света в Себастополе испанская гитара. А красный окситанский плащ, подаренный Саше в лихую годину парижским другом Трубецким, обеспечивал трубадурке такую надежную защиту, что базарные разборки в интернете не слишком ее волновали. Она знала, что за ближайшим крутым поворотом ее уже караулит очередная новая жизнь…
Каэтана
Старый дон Франсиско ГойяВодит кистью неустанно:Что же, черт возьми, такоеЭта ведьма Каэтана?
Герцогиня или маха?Праведница или шлюха?Та, что поведет на плаху,Прошептав «люблю» на ухо?
Гениальный дон художник,Заклинатель форм и линий,Никогда постичь не сможетДушу этой герцогини!
Как она его любила!Как она его пытала!Как она его слепилаСплавом воска и металла!
И мадридскими ночами,Черными, как чертовщина,Белоснежными плечамиКак она его лечила!
А потом швыряла в безднуНенависти и проклятий,Чтобы он, как бред болезни,Помнил жар ее объятий!
О, Мадонна, как же прочнаСвязь подобного с подобной,Как чисты и как порочныЭти взгляды исподлобья!
Гениальный дон художник,Все познавший в мире этом,Никогда уже не сможетСовладать с ее портретом.
Конец 3-й части
Из новых стихотворений Саши Анчаровой
1. Рождество
Наступит вновь рождественская ночь…Я вспомню строчки доктора Живаго…Метель, свеча, герой уходит прочь…Но замело дорогу за оврагом…
Всё меньше яблок, золотых шаров,Цветная мишура давно поблекла,Похож на крепость необжитый кров,И ветер, зимний ветер рвется в окна…
Нет, я не стану в эту ночь гадать.Я знаю всё. Я ворожбе не верю.Кому-то навещуют благодать,Кому-то – только новые потери.
Как мне в Сочельник грустно! Где-то фронт…Все так и не приблизились к согласью…Любимые ушли за горизонт…Но вновь Младенец улыбнется в яслях…
Ах, в эту ночь, рождественскую ночь,Мир заискрится в снежном отраженьи!Метель, свеча, и Он уходит прочь…И страшно далеко до Воскрешенья…
2. Нам выпало в ночное время жить…
Сто лет не сплю. И мертвый телефон —Эпохи войн невыносимый фон.Гудки, гудки, гудки – и нет ответа.Как поминальный зуммер: где ты, где ты?
Всех унесло взрывной волной времен.Я помню только несколько имён.Но чем их меньше, тем они дороже.Их голоса волнующи, до дрожи…
Я так боюсь остаться без любимых,Людей, зверей, пока ещё хранимыхТой силой, что превыше тьмы и света!Но телефон молчит – и нет ответа…
Нам выпало в ночное время жить,Глаз не смыкать, на гуще ворожить И ждать обетованного рассвета,Читать стихи и доверять поэтам.
Эх, тяжек путь, в котомке – ни грошаИ так отчаянно болит душа!Но перед утром чудеса бывают —И голос в мертвой трубке оживает.
3. Эльдару Рязанову
Эльдар Александрович АндерсенУходит, летит, улетает…Эльдар Александрович АндерсенО том, что он умер, не знает.
И ангелы крыльями белымиЕму аплодируют плача,И яблоки падают спелыеВ Эдеме, у Бога на даче.
Эльдар Александрович, сказочник,Волшебник, весёлый и странный,Опять улыбается, кажется,С небес его обетованных.
И Ханс Христиан его слушает…И круг собирается дивный…И музыку к этому случаюИграет им Таривердиев.
Рязанов Эльдар Александрович,За смутное время простите!Мы любим Вас, Гений Закадрович!Летите, летите, летите…
4. Вторая речка
Памяти О. Э. Мандельштама.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
