— Люсей.
Он мгновенье подумал, а потом решительно сдернул галстук и, скомкав его, сунул в карман, словно вещь, которая ему больше была не нужна. И ушел с торчащим концом галстука из кармана — настоящий бизнесмен российского разлива конца девяностых годов и там же оставшийся. С рюкзаком, набитым банкнотами.
Люся, призывно улыбаясь, а возможно, и рассчитывая на то, что «интересный мужчина» вроде бы уже «положил на нее глаз», сама проводила его до другой двери, за которой тоже стоял охранник, очередной мордоворот. И тот услужливо распахнул перед клиентом последнюю, наконец, дверь. Александр Борисович оказался по другую сторону кинотеатра, у левой его боковой стены.
«Ну, «туфтачи», — сказал он себе с чувством. — Даже не стесняются дурить головы. Неужели до такой степени охамели и полную свою безнаказанность чуют? Нет, тут, видно, другое дело, тут — Ника-Вероника, вот кто. Супруга нашего славного мента, скорее всего. Вот чья это мышеловка!.. А как они прокололись-то, просто сказка. И с Никой этой, и с менеджерами-дураками, и с «липовыми» договорами. Да и девчонок этих, поди, прямо с панели привели. Если у них еще и есть панель… Но самое-то ужасное, что люди сюда идут! Клиентами, блин, становятся!..». И уже совсем ненужная мыслишка скользнула просто так, не задевая интереса: «А что, неужели они действительно захотят вставить перечисленные пункты о гарантиях и ответственности в свои «липовые бумажки», или им запретит это делать «понимающий» человек, он же — хозяин «пирамиды»? У которого не должно остаться сомнения в том, что его раскусили? Сложный вопрос…».
За, Фросю, договор с которой видели эти менеджеры, Турецкий не беспокоился. Этой компании предстоит жить ровно столько, сколько будет находиться на свободе господин Крохалев. И уж тут следует постараться, чтобы он не задержался, поводов уже немало…
Глава десятая
ФИЛИНЫ ЗНАКОМЫЕ
Любая работа, за которую ни принялся бы Юрий Гордеев, обычно начиналась у него либо с милиции, либо с прокуратуры. Сейчас нужен был городской отдел милиции. Так что первым делом он и отправился туда прямо с утра.
У дежурного, которому представился, что называется, по всей форме, предъявив адвокатское удостоверение и договор с московским частным охранным предприятием «Глория» на защиту сотрудника агентства Агеева Ф.К., подписанный зам директора А.Б.Турецким, узнал, что полковник Крохалев, скорее всего, отвез задержанного гражданина Агеева к себе, в Дорогобуж. А сюда он даже и не заезжал. И ни о каком задержаний дежурный, сменившийся незадолго перед появлением адвоката, ничего не слыхал. Вероятно, вчерашний дежурный — тоже, поскольку, сдавая дежурство, ничего о таком факте не говорил.
— Да как же это так? — изумился адвокат. — В городе арестован человек, произошло убийство, и никто ничего не знает?
— Нет, ну зачем так? — обиделся дежурный — был он молод, этот старший лейтенант, и не разучился еще краснеть. — Про убийство Плюшкина известно. Бригада выезжала. Младший советник юстиции Прыгин возглавил.
— Это какой же? — наивно спросил Юрий Петрович, будто в городе было несколько Прыгиных, но за него почему-то не обиделся дежурный:
— Нет, он один у нас. Василь Захарыч.
— А это, случайно, не он расследовал дело об убийстве Краснова, предпринимателя?
— Ха! А кто его убивал-то? Сам же! Известно всем.
— He-а, ошибаешься, старлей, не всем. Это Крохалеву вашему с Прыгиным известно, а все остальные знают правду. Только молчат, потому что боятся страшного зверя в лесу.
Мимо проходили двое милиционеров, услышали ответ и, кивнув дежурному, остановились, наверное, чтоб послушать. И Гордеев, заметив их краем глаза, продолжил:
— А где сидит-то этот ваш фокусник Прыгин, который младший советник? В каком кабинете?
И вообще, он на месте или рыскает? В поисках истины?
Милиционеры хмыкнули, улыбнулся и дежурный.
— Нет, он на месте, второй этаж, двадцатый. А вы, что ль, по вчерашнему делу? По убийству этому?
Гордеев подумал: нормальный парень, да и эти — вроде не разбойники, хотя сходу кто скажет?
— Понимаете, я-то, вообще говоря, по Красновскому делу, в котором тут мастера сыска напутали столько, что теперь разгребать надо. Но оно, как я вижу, связано и со вчерашним. Но не убийством, а задержанием подозреваемого в убийстве. Без всяких к тому оснований! Одного не могу понять, мужики, извините, конечно, — он обернулся и к тем двум, — как это у вас получается, что приезжает, понимаешь, дядя хрен знает откуда, арестовывает по своей охоте человека и увозит его, опять-таки, хрен знает куда? И никто из тех, кто обязан знать о задержании, не в курсе? У вас что, не милиция, что ли?
— Да чего там обсуждать, — один из милиционеров, младший лейтенант, зло скривил лицо, — это ж Крохалев! А кто против него слово скажет? Он же у нас — как в своем доме. Делает, что хочет. Да и живет тут. Сестра, шуряк построились, сам перебираться собирается, слухи ходят. Заместо того Краснова…
— Ты, Верстак, говори, да не заговаривайся! — прикрикнул дежурный и высунулся в окошко. — С твоим языком долго будешь с одной кнопкой бегать. А вы не слушайте, болтовня это.
— Как же болтовня, товарищ старший лейтенант? Краснова-то убили, стало быть, осталось ему теперь вдову из ее дома выгнать, и дело — в шляпе. Можно полковнику вселяться. Справа — свой, а слева — своя. Разве не так? Вот и будет тогда называться эта улица — Крохалевской. Или Сутягинской, на выбор, кому как нравится, — Гордеев сказал это таким тоном, чтобы слова его сошли за шутку.
Но в смехе молодых офицеров милиции Юрий Петрович расслышал другие интонации: заметно было, что им определенно не нравилось то, что происходит у них в отделе. Выходит, у Крохалева и оппозиция есть, не всех, значит, он прижал здесь к ногтю.
— Не знаю, как про улицу, — дежурный сердито насупился. — А вы, если у вас дело к Прыгину, так и идите. А если своего искать собираетесь, то езжайте в Дорогобуж. Там изолятор, наверное, туда и отвезли. Мы не в курсе. У нас изолятора нет, есть «обезьянник», но там сейчас пусто. До вечера.
— А по вечерам бывает людно? — засмеялся Гордеев, чтобы разрядить обстановку.
— Как везде, — ответили оба милиционера. — Мелочевка с автовокзала… Бомжи, карманники…
— Неужто даже карманников ловите? — адвокат удивленно поглядел на «молодежь». — Ничего себе, так это ж самый «трудный» преступник! Только за руку и можно взять! Ну, мастера, молодцы, примите мое поздравление. Я — в прошлом следователь Генеральной прокуратуры, знаю, почем с ними фунт лиха.
— В Генеральной прокуратуре? — теперь удивился «младший». — А чего ж ушли? Или того, поперли? — он смешно ощерился.
— Нет, мужики, я их сам послал, было такое время в стране, когда она еще страной была, вы уже не застали его, слава Богу. Разгоняли всех, кто умел работать. А многие сами ушли. Кто в адвокатуру, кто в охранники, а кто в частные сыщики.
