Мысль о том, что Лена может оказаться дочерью Масловецки, кажется мне абсурдной. Я опускаю глаза и упираюсь взглядом в столешницу. Кто-то вырезал на дереве слово ВЕЧНОСТЬ.
— У тебя остались еще вопросы?
— Когда ты точно будешь знать, он или нет?
— Я отправила волосы в лабораторию. Через две-три недели придет ответ.
— А два остальных кандидата?
— Первый точно не он. К счастью. Он банкир и жуткий урод. Масловецки по очереди второй.
— Пятьдесят на пятьдесят, — бормочу я.
Лена кивает.
Я провожу кончиком пальца по извилистой канавке, которая напоминает русло реки и ведет от края столешницы к ее середине, впадая в большое озеро-пятно, оставшееся после пожара. А потом собираю все свое мужество и смотрю Лене в глаза, совсем не такие, как у Масловецки.
— Почему ты написала мне это письмо?
— Я уже решила, что ты никогда больше о нем не спросишь. Письмо было проверкой, Бен.
— Проверкой? Чего?
— Проверкой на зрелость, — отвечает Лена. — Знаю, что поступила подло. Но тебе всего шестнадцать…
— Через пять месяцев будет семнадцать, — перебиваю я.
Лена улыбается.
— Ладно, тебе почти семнадцать. Я просто хотела посмотреть, как ты отреагируешь. Сможешь ли ты все бросить: учебу, твою жизнь здесь. Сможешь ли избавиться от Карла и оставить его в беде. Или нет… Или ты взрослый.
— Ну и как — я провалился?
— Почему? Нет. Ты молодец. Ты вернулся. Или нет?
— Но я сдал Карла.
— Всего на день. Но потом передумал. Хотя в Мерано тебя ждала я.
— Ничего ты не ждала.
— Но ты же не знал.
Некоторое время мы молчим. Карл нашел в журнале страницу, на которой изображен большой кусок неба.
— Как ты узнала, где Карл? — спрашиваю я Лену.
Лена встает.
— Ну, здесь поблизости не так-то много домов престарелых.
Она идет к музыкальному автомату, бросает в него монетку и нажимает две кнопки. Механизм жужжит, и звучат первые такты песни «Songbird» группы «Fleetwood Mac». Масловецки утверждает, что играл с их менеджером в гольф, когда еще был профессионалом, но никто не знает, правда это или нет.
Лена делает мне знак подойти. Я встаю и иду к ней.
— Я должна тебе кое-что сказать.
Лена берет мою руку.
— Мне не девятнадцать. А двадцать. И четыре месяца.
Потом она целует меня.
И мы танцуем.
Год спустя
Я все еще здесь. В Вингродене, у черта на куличках. Моя мать так и мотается с гастролями по Европе, а я сижу с дедом. Но кое-что все же изменилось. Например, я перестал ненавидеть свою жизнь. Не буду утверждать, что я абсолютно счастлив, мне кажется, таких людей вообще мало. Мне сейчас семнадцать лет и семь месяцев. То есть я на три года и девять месяцев младше Лены. Через пять месяцев мне исполнится восемнадцать, и я стану взрослым по закону. Я с большим трудом сдал выпускной экзамен и теперь могу называться садовником. Самое смешное, что я работаю по специальности. Развожу розы. То есть мы разводим розы — Карл и я. Но обо всем по порядку.
Как только закончилась песня «Songbird» группы «Fleetwood Мае», Лена, Карл и я отправились в Кремберг в больницу к Масловецки. Репортер, женщина и оператор с телевиденья куда-то испарились, зато по главной дороге мимо нас проехала машина с крупной надписью «RADIO OSTWELLE» на борту. Масловецки действительно сломал при аварии обе ноги, но все остальное у него было цело. В его палате стоял телевизор, постоянно работавший без звука, потому что Масловецки караулил репортаж об НЛО и Йо-Йо. Он был сильно огорчен из-за случившегося и чувствовал угрызения совести, но стоило нам рассказать ему о журналисте и телевизионщиках, он сразу оживился, несмотря на действие обезболивающего, и начал строить новые планы.
Масловецки скоро поправился и вернулся к привычной жизни. Правда, после аварии он ходит с палочкой, но я думаю, что это он для создания романтического образа. Его «Вольво» серьезно пострадал, даже я не смог ничего сделать. Поэтому теперь Масловецки ездит на «Мерседесе 250 CЕ» шестьдесят шестого года выпуска, который я для него отремонтировал. Корпус автомобиля покрыт темно-синим лаком и усеян серебряными звездами. Передние дверцы и крышку багажника украшают изображения НЛО, а на капоте золотыми буквами выведено: «ВИНГРОДЕН СВЯЗЫВАЕТ НАВСЕГДА». Та же надпись повторяется на всех окрестных дорожных указателях. Кроме того, существуют футболки, чашки, открытки, наклейки в машину и брелоки для ключей с такой же надписью, и все это — затея Масловецки, первая из всех его затей, которая сработала.
А началось все с Анны и Йо-Йо. После смерти Георгия и приземления Йо-Йо во дворе тюрьмы они оба некоторое время провели под следствием. Вскоре эксперты подтвердили, что Георгий страдал психическим расстройством и, с большой степенью вероятности, сам нанес себе смертельные ножевые ранения. Окончательные доказательства были найдены в ящике в сарае в саду. Там наряду с фотографиями, открытками, рисунками, птичьими перьями, старыми картами и книгами на русском языке хранилась целая стопка прощальных писем. В них неразборчивым почерком, по-русски Георгий писал, что он просит прощения за все, что совершил на войне, и что он больше не хочет жить, хотя и любит Анну. Анну освободили из тюрьмы, она вернулась в Вингроден, снова открыла магазин и продолжает подстригать жителей деревни.
Йо-Йо выпустили через неделю. Масловецки удалось убедить адвоката, что его приземление в тюрьме не являлось попыткой освобождения заключенной, а стало следствием технической неисправности и невероятного совпадения.
Но Йо-Йо все равно стал героем. В каждом интервью после освобождения он рассказывал, как сильно любит Анну. СМИ использовали его историю и превратили ее в сказку, полную переживаний, тоски и романтики. Чтобы увеличить тиражи и повысить рейтинг, они преподносят приземление во дворе женской тюрьмы не как случайность, а как знак судьбы. И утверждают, что направление полета определяли не ветер и погода, а стремление Йо-Йо оказаться рядом с возлюбленной. Значительный процент читателей и зрителей был готов поверить в такую абсолютно безумную и невероятную, трогательную до слез версию. Из Анны и Йо-Йо сделали идеальную пару быстрее, чем они успели стать парой сами. Когда они поняли, что больше не выдержат всей этой шумихи, они приняли приглашение одной строительной компании, отправившей их в свадебное путешествие и поселившей их в номер для новобрачных в своем отеле на Тенерифе.
Масловецки не хотел, чтобы Анна и Йо-Йо уезжали из Вингродена, потому что имел на них виды. Но помешать им упаковать чемоданы и исчезнуть на неопределенное время он не смог. Когда они улетели, одна из газет написала, что пара тайно расписалась здесь, в Вингродене. Хотя это было не так, статья натолкнула Масловецки на мысль об организации свадьбы. Он взял кредит и отремонтировал все номера в «Белой лошади». Мы всей компанией, включая меня, помогали ему, клали новый паркет и кафель, установили джакузи, музыкальные центры и превратили все потолки в светящееся звездами ночное небо. Теперь в гостинице пять номеров для новобрачных, а в пивной создан музей, где выставлены планы и макет НЛО, а также вывешены в рамочках газетные вырезки про Анну и Йо-Йо. Ну и, разумеется, в музее подают еду и напитки. Курт и Хорст работают официантами, Вилли отвечает за номера, Альфонс играет по желанию гостей на аккордеоне, когда музыкальный автомат молчит. Отто стоит за стойкой. Его жена послала своего дизайнера из Золингена и вернулась к мужу. Хильтруд работает в «Лошади» поварихой и следит за тем, чтобы Отто не забывал бриться и расчесываться и хорошо питался. Она рассказала мне по секрету, что хочет еще раз выйти замуж за Отто. Но пока это тайна. На его день рождения она испечет торт и спрячет в куске именинника кольцо, а потом протянет ему свою руку. Жду не дождусь, когда увижу лицо Отто.
