Книга Пампа блюз - Рольф Лапперт

С тех пор как в Вингродене стало можно регистрировать браки, под навесом фургончика Йо-Йо расписались сто четырнадцать пар. К нам приезжает много влюбленных и уже женатых людей, которые хотят повторить друг другу снова свои обещания. У нас справляли свадьбы пары из Австрии, Швейцарии, Голландии, Италии и Швеции. Одна пара даже приехала сюда из Японии, ребята расписались, провели ночь в «Лошади» и улетели в Рим. Оказывается, они прочитали про нас в японской газете.

Масловецки держится в тени. Он заботится о том, чтобы поток брачующихся, вдохновленных историей Анны и Йо-Йо, не иссяк. Он подкидывает СМИ новости, реальные и выдуманные истории о самой известной паре Германии, печатает проспекты, снимает рекламные ролики и выкладывает их в Интернет, придумывает новые виды сувениров и развлечений, добивается в суде возвращения оригинала летающей тарелки в Вингроден и планирует снова открыть стеклодувную фабрику и новый отель рядом с ней. Одна из последних идей — снести дом Анны и воздвигнуть на его месте памятник Георгию и жертвам войн. Анна все равно ни разу не заходила в дом после смерти Георгия, и каждый раз, когда я проезжаю мимо их дома, мне становится не по себе.

Иногда я беспокоюсь за Масловецки, потому что он может надорваться от своих проектов. Но потом я вижу его в конторе, полного энергии и жажды действий, делающего десять дел одновременно, и сразу успокаиваюсь, понимая, что сейчас у него все просто отлично. Он мечтал спасти нашу дыру от исчезновения и превратить ВРОДЕ НИГДЕ в Вингроден. И у него получилось. Понятия не имею, сколько еще продлится эта история со свадьбами и надолго ли наш городок задержится на картах страны. Но я знаю наверняка, что нельзя отказываться от своей мечты.

Я дострою мой автобус и поеду в Африку. Я увижу места, где работал мой отец и где он погиб. Возможно, перед поездкой я смогу поработать где-нибудь в автомастерской. Может, приехав в Африку, я задержусь там и посмотрю континент. Конкретных планов у меня пока нет. Есть только один: отправиться туда.

Сейчас я занимаюсь садоводством. Мы с Карлом разводим розы и поставляем их для свадебных церемоний. Дела идут хорошо. Мы предлагаем четыре цвета на выбор: красный, розовый, желтый и белый. Идея выращивать в Вингродене розы, разумеется, принадлежит Масловецки. Поначалу она мне совсем не понравилась, но потом мы посадили первый сорт, и он стал хитом продаж. Не могу сказать, что подрезать розы мне теперь больше нравится, чем менять прокладки головки цилиндра, но работа не самая плохая. Чтобы работать по всем правилам, парни, Карл и я привели сад в порядок. Масловецки и моя мама дали нам денег в долг на срочные работы. Теплица сейчас как новенькая, и мне даже удалось отремонтировать и выкрасить в белый цвет веранду.

Карлу работа на свежем воздухе идет на пользу. Из него теперь, конечно, не самый большой помощник, и в какие-то дни он просто сидит рядом и наблюдает за мной. Такие дни я еще год назад называл плохими, но сегодня я иначе смотрю на вещи. Мне нравится проводить время с дедом, и я думаю, ему со мной тоже. С тех пор как вернулись птицы, Карл как-то изменился. Ничего особенного, такого, что могли бы заметить люди, мало знакомые с ним. Но я вижу, что он стал более открытым, по крайней мере, он больше не кажется мне таким нелюдимым, как в прошлом году. Стены в его комнате обклеены до самого верха, и ему необходимо было новое занятие. Я надеялся, что он вытащит на свет божий свою коллекцию марок или вспомнит о том, что когда-то плел корзины и вырезал из дерева фигурки. Но Карл, разумеется, выбрал то, где он может хорошенько обляпаться. Он рисует. Прошлой осенью он обнаружил в комоде коробку с акварельными красками, принадлежавшую Сельме. И теперь в хорошую погоду он сидит в саду под пляжным зонтиком или на веранде, а если день выдался холодный или дождливый — за кухонным столом и рисует все, что видит, например, облака, или чашку, или собственные тапочки. Карл не слишком хорошо чертит и рисует, но он очень старается изобразить вещи максимально точно. С каждой картиной размером с почтовую открытку Карл возится основательно, будто хочет как следует вникнуть, что такое чашка или тапочки.

Когда Карл рисует, он что-то невнятно мурлычет себе под нос, а иногда даже тихонько поет, вспоминая какие-то песни, которые я никогда в жизни не слышал. Его любимая песня — «Колодец у ворот», он знает наизусть три куплета. Так что с Карлом не соскучишься.

Лена вот уже десять месяцев, одну неделю и четыре дня как в Англии. Она нашла своего отца. После того как волосы Масловецки прошли тест в лаборатории и выяснилось, что его кандидатура отпадает, Лена возобновила поиски. Прошлой зимой, перед самым Рождеством, она его нашла. Ему пятьдесят четыре, он женат на англичанке, у него есть еще одна двенадцатилетняя дочь, и работает он в правовом отделе «Би-би-си» в Лондоне. Чтобы заполучить его волосы, Лена подкралась к нему сзади на автобусной остановке, отрезала пучок и убежала. Мы созваниваемся два-три раза в неделю, и она рассказывает мне про Хольгера, Миранду и Люси — троих посторонних для меня людей, вдруг ставших ее семьей. Иногда ее просто распирает от счастья, а иногда она кажется мне задумчивой и рассеянной, но я думаю, в ее ситуации это нормально. Она пока не знает, сколько пробудет в Лондоне, но это тоже не проблема.

У меня есть время.

Я умею ждать.