— Я так и думал.
Арлетт удивленно взглянула на брата.
— Как ты догадался?
— Последнее время ты очень бледна, когда выходишь к завтраку. Но, кроме этого, я, вероятно, быстрее всех остальных замечаю едва уловимые изменения в твоем лице и фигуре. Любовь развивает остроту зрения, кому, как не тебе, знать об этом.
— Я думала, ты рассердишься.
— Ну, конечно, это меня совсем не обрадовало, — почти огрызнулся в ответ Клод, его глаза сверкнули опасным огнем. Но он сделал глубокий вздох, взял себя в руки и продолжал обычным голосом: — И вообще, почему меня должно удивлять случившееся? Граф Дашков — красивый молодой человек, сильный, притягательный. Я всегда понимал: он не из тех мужчин, кого в отношениях с женщинами устраивают платонические прогулки под луной и слушание соловьиных трелей… Да и ты с самого начала столь очевидно была безумно влюблена. Я предвидел, что это произойдет, с первых дней вашего знакомства. Вот почему так не одобрял ваши отношения, но ты ведь не слушала меня. Ты не хотела принять мою любовь. Уж я бы не допустил подобного.
— Я не жалею.
— Гм… возможно, пока действительно не жалеешь, но должна понять, что значит быть одинокой женщиной с ребенком на руках. Сергею придется выплачивать тебе солидное содержание.
— Нет! — гневно запротестовала Арлетт. — Сергей скоро вернется, чтобы удостовериться, не беременна ли я, — ее голос срывался. — Я не смогу начать жизнь заново, если не сумею освободиться от него.
— Ты собираешься отдать ребенка в приют?
— Нет! С ним я никогда не расстанусь.
— Отдашь кормилице?
— Нет! — снова решительно воскликнула Арлетт. — Я собираюсь растить своего ребенка сама, там, где Сергей никогда не найдет нас. На деньги, доставшиеся мне от Мишеля, сниму квартиру, найму хорошую няню, чтобы заботилась о ребенке, когда я буду на работе.
— О какой работе ты думаешь?
— Стану преподавать рисунок, вышивку или основы ювелирного мастерства. Мне очень понравилось учить молодых девушек, когда я была в монастыре. Кроме того, могу давать уроки английского и итальянского.
— Весьма похвально, — сухо заметил Клод. — Но на деньги Мишеля ты долго не продержишься, и тебе никогда не удастся найти работу, чтобы хорошо зарабатывать.
— Но почему?
— Ни в одну приличную школу тебя не возьмут. С ребенком на руках и без обручального кольца тебя повсюду будут воспринимать как источник дурного влияния на учениц. Вы оба — ты и ребенок — станете отверженными. Жестокость этого мира неизбежно преследует того, на ком лежит печать незаконного рождения.
— Я куплю обручальное кольцо, если это так необходимо! — ответила Арлетт, решив держаться до конца. — Ребенок не должен страдать за мои грехи.
Клод вздохнул.
— Смелые слова. Ну и какую же роль ты собираешься играть? Брошенной жены? Молодой вдовы? Супруги моряка, которая много лет безнадежно ожидает возвращения своего «летучего голландца»? Владелицы школ, ателье и другие работодатели знают наизусть все эти сказочки. Мне самому часто приходится их выслушивать.
Клод несколько мгновений помолчал, перед тем как продолжить:
— Почему ты так уверена, что граф Дашков оставит тебя в покое, если ничего не узнает о ребенке?
— Потому что у него не будет оснований требовать встреч со мной.
— Ты так уверена в себе?
Арлетт кивнула головой, бросив печальный взгляд на свои руки, где могло быть прекрасное кольцо, подаренное Сергеем. Она тщательно упаковала его, написала на коробочке адрес и отнесла в русское посольство, попросив, чтобы послание вручили лично графу Дашкову в Петербурге. Ее весьма вежливо заверили, что это будет сделано безотлагательно.
Голос Клода вторгся в ее размышления:
— Пока ты строила свои планы, я тоже не сидел сложа руки и кое-что придумал. Тебе нет необходимости покидать Дом Фере.
Арлетт удивленно подняла голову.
— Но ты же боишься скандала. Я думала, что буду уволена в ту же секунду, как только сообщу о моей беременности.
Клод продолжал говорить, словно не услышал сказанного сестрой:
— Я полагаю, ты хотела бы родить там, где тебя никто не знает. Но я не хочу, чтобы роды принимала какая-нибудь неуклюжая сельская повитуха. Этот ребенок слишком важен для будущего Дома Фере. У меня есть предложение. Ты поедешь на мою тосканскую виллу Сан Джорджо. Управляющий и его жена позаботятся о тебе. Кроме того, там есть местный доктор, он все еще практикует в близлежащем городке Ливорно, я надеюсь, он позаботится, чтобы ты удачно разрешилась от бремени.
Арлетт поразило, как много и подробно продумано без ее участия. Она почувствовала, что не может сопротивляться.
— Думаю, это разумное предложение, и я отправлюсь туда.
— Ну конечно! — Клод понял, что одержал верх и продолжал наступать: — Можешь сразу ехать в Италию. А твое отсутствие я объясню тем, что ты имела в Лондоне большой успех и теперь находишься в специальной поездке по ряду стран, чтобы выяснить, где можно открыть ювелирные магазины Дома Фере. Многим известно — меня давно интересует эта идея, и я часто о ней упоминаю.
— Какие ужасные увертки, — с отвращением прошептала Арлетт.
— Все это делается ради твоего ребенка. Не ради тебя! — резко сказал Клод и с удовлетворением заметил, что на какое-то время ему удалось подавить сопротивление сестры.
Арлетт чувствовала, как превращается в пешку в руках Клода. Но она согласилась участвовать в спектакле, режиссером которого был Клод. Благополучие еще не рожденного малыша представлялось ей самым важным.
— Кроме того, будет разумно хотя бы на некоторое время оставить его на вилле, — продолжал убеждать Клод.
В намерения Клода входило как можно дольше продержать малыша в Италии, но он понимал, что полностью открывать Арлетт свои планы небезопасно.
— Итальянцы любят детей, особенно младенцев. Бог их знает, почему. Национальная черта, по-видимому.
Арлетт вскочила, пытаясь вырваться из-под власти железной логики Клода и хоть в чем-то настоять на своем.
— Я никогда не отдам своего ребенка незнакомым людям!
— Ну, конечно же, нет! Но супруги Гоцци станут самыми близкими людьми для тебя, когда ты проведешь с ними несколько месяцев и поймешь, какие они милые и добрые. — Клод поднялся и нежным, осторожным жестом обнял сестру за талию, понимая, что должен быть крайне осторожен, иначе Арлетт заартачится и все испортит. — Кроме того, дорога до Италии занимает не так уж много времени. Прекрасные поезда… Как только у тебя возникнет желание повидаться с малышом, я сразу же отпущу тебя.
Это было обещанием, которое Клод вовсе не собирался выполнять, ибо считал: чем меньше Арлетт будет видеться с ребенком, тем лучше. Но пока пытался кружить сестре голову самыми радужными надеждами.
