— Вначале мы отдадим малыша в монастырскую школу, где он получит начальное образование. Потом в привилегированный частный пансион во Франции, и, наконец, подготовим к блестящей карьере в Доме Фере с перспективой со временем стать его владельцем или владелицей. Что может быть лучше?
Арлетт прижала ладони к вискам, полная сомнений и все же благодарная Клоду.
— Прости, но я чувствую себя сейчас не в состоянии принимать какие-либо решения и давать обещания.
— А я и не требую, — весело согласился Клод. — Сейчас нервное напряжение может помешать тебе принять действительно продуманные решения. Не торопись. Доверься мне. Все, о чем я прошу — всегда помни, что мы с тобой брат и сестра и можем, вернее, должны поддержать друг друга в этот кризисный период. Хорошенько обдумай все, пока будешь нежиться под итальянским солнышком.
Затем он привел последний довод, сокрушивший, по его мнению, остатки сомнений Арлетт:
— Граф Дашков никогда не найдет твоего ребенка на вилле, если и в самом деле возвратится в Европу. Можешь быть в этом уверена.
В течение следующей недели все знакомые Арлетт узнали от Клода о важном поручении, которое девушка должна выполнить для Дома Фере. Но в Сан Джорджо управляющий и его жена получили информацию об истинной причине ее визита.
Перед тем как уехать из Брюсселя, Арлетт написала Джулии, не уточняя причин, что уезжает ненадолго, и просила не беспокоиться. Было решено, что Клоду она будет писать до востребования на одно из почтовых отделений Брюсселя.
Во Флоренции Арлетт пересела в поезд до Ливорно, а затем на остаток пути наняла экипаж. Это было неторопливое путешествие по извилистой пыльной дороге, окруженной прелестным сельским пейзажем.
Вилла Сан Джорджо оказалась не скромным домиком, как она представляла, а настоящим маленьким дворцом с фасадом, богато украшенным балконами и статуями в нишах. Арлетт вспомнила, что покойный Мишель де Фере был богатым человеком, стремившимся получить от жизни все самое лучшее. Вилла буквально покорила девушку. Прекрасно, что именно здесь прозвучит первый крик ее ребенка!
Приближающийся экипаж на вилле заметили задолго до того, как он въехал в ворота. Когда кучер остановил лошадь, управляющий Антонио Гоцци и его жена Кандида уже ожидали гостью на ступеньках при входе в дом.
— Добрый день, синьорина, — произнесли они одновременно.
Антонио — мужчина крепкого сложения и добродушного вида с веселым взглядом добрых глаз, а его жена — пухленькая итальяночка с видом заботливой мамаши огромного семейства, круглолицая, улыбающаяся, с гладкими черными волосами, собранными в узел на затылке.
Кандида показала Арлетт виллу. В спальне ее восхитил расписанный фресками потолок и херувимы, держащие гирлянды над причудливо украшенным изголовьем кровати. Кандида показала еще одну спальню, попроще, с узкой постелью. Эта комната предназначалась для родов.
За первые недели, проведенные на вилле, Арлетт завершила несколько новых моделей украшений и сразу же отослала Клоду и несколько раз съездила в Ливорно. Она посетила доктора, который должен был принимать роды. Доктор был очень внимателен и серьезен, что несколько ее успокоило.
— Больше двигайтесь: ежедневные прогулки рано утром и не очень поздно вечером, если, конечно, не будете чувствовать себя слишком усталой. В полдень, во время сиесты, — обязательный отдых. Хорошее питание, но без излишеств, и забудьте, пожалуйста, эти старушечьи сказки насчет еды за двоих.
Девушка с удовольствием выслушала советы доктора. Арлетт вполне устраивал отдых на вилле. Она работала над новыми моделями украшений, завершая их с завидной для ее положения регулярностью. Кроме того, готовила одежду для новорожденного и кое-что для себя, так как ее фигура менялась с каждой неделей.
Когда ей стало трудно ездить в Ливорно, доктор начал сам приезжать на виллу.
В отличие от школьных лет, когда письма от Клода приходили довольно редко, теперь Арлетт получала их регулярно — брат стремился держать ее в курсе всех событий Дома Фере. При этом личная информация была сведена к минимуму. Однажды Клод прислал восторженное письмо с известием, что модели последней коллекции Арлетт произвели настоящую сенсацию и даже парижские модницы атакуют Дом заказами. К этому времени Арлетт уже четыре месяца жила на вилле и была на седьмом месяце беременности.
Но вот от брата пришло очередное письмо. Получив его, Арлетт вскрыла конверт и обнаружила, что это письмо значительно короче предыдущих. Она сразу же поняла, что это — одно из личных писем.
Арлетт оказалась совершенно не готова к новостям, которые оно принесло. Клод сообщал, что Сергей вернулся в Брюссель.
«Я слышал, граф Дашков буквально рыщет по городу в поисках тебя, — писал Клод, — как будто забыл, что он теперь — женатый мужчина. Но когда он пришел ко мне, я был вполне готов к его визиту. В твоих интересах, дорогая, я солгал ему. Я сказал, что ты избавилась от ребенка и уехала на несколько месяцев за город для выздоровления и никому не известно твое местонахождение. По реакции графа на мои слова я понял, что с этой минуты ты свободна от него навеки. Говорят, что сразу после разговора со мной он покинул Брюссель. Я понимаю, как ты благодарна мне».
Арлетт отбросила письмо, крик отчаяния вырвался из груди. Она закрыла лицо руками и тихо зарыдала, волна безнадежности и тоски накатилась на нее, сменяясь волной нежности и сочувствия к Сергею.
Постепенно поток слез иссяк.
— Теперь я свободна, — сказала Арлетт самой себе. — Не от Сергея, как полагает брат, ибо мы связаны с ним навеки. Моя свобода — это возможность самостоятельно вырастить ребенка.
Арлетт написала два письма. Первое было адресовано Клоду, в нем Арлетт настаивала на своем первоначальном решении никогда не расставаться с ребенком и попытаться зарабатывать на жизнь самостоятельно. Запечатав письмо, Арлетт представила, как разъярится Клод, но какой бы ни была буря, она со временем утихнет. Клоду не удастся добиться своего.
Второе письмо предназначалось для Мариано. В нем Арлетт сообщала о своих обстоятельствах и спрашивала, не найдется ли для нее работа, надеясь, что Мариано, знакомый с ее мастерством, не откажется ее принять. Написав адрес на конверте, она добавила. «Лично в руки».
В тот же день Антонио, отправившись на своей повозке в Ливорно за продуктами, отослал оба письма.
ГЛАВА 23
Первым пришло письмо от Клода, посвятившего свой ответ исключительно деловым вопросам. В конце письма он сообщал, что слышал о странных фантазиях беременных женщин. Но как только родится ребенок, к Арлетт вернется ее природное благоразумие. В постскриптуме Клод просил сестру как можно скорее выслать ее последние модели.
Арлетт вздохнула. Как Клод может так слепо верить во всесилие своей железной воли?
Девушка продолжала работу над моделями, как того требовал Клод, и ожидала ответа и от Мариано. Но письма все не было.
