— Вон отсюда! — кричала Роби. — Это неправда! Убирайся вон! — она даже плюнула на него, но Йорш оставался неподвижен: он был без сознания.
Роби не успела подумать о том, что можно ещё сказать или сделать, как вопль Тракарны за спиной напомнил ей, что перерыв давно уже закончился и что беда никогда не приходит одна.
— Эльф! — заорал Крешо, указывая на лежащую без сил фигуру у их ног.
Это слово разнеслось эхом и достигло охранников. Полетели стрелы: Роби, Гала и Крешо бросились ничком на землю, прикрывая головы руками. Йорш не пошевелился — он едва дышал. Вдруг холм, видневшийся из-за Дома сирот, поднялся: это оказался притаившийся в траве дракон. Он стоял совсем близко и был просто огромен. Все бросились врассыпную, кроме трёх ребят, лежавших на земле: закрывая руками голову, они не видели происшедшего и не поняли, что случилось. Лишь когда подул тёплый, немного зловонный ветерок и они, подняв глаза, оказались лицом к лицу с драконьими челюстями, стало ясно, что ветерок — дыхание дракона, исходившее из пасти с огромными, в длину человеческой руки, клыками.
К счастью, дракон не обращал на них никакого внимания — он был занят тем, что пытался схватить Йорша зубами, одновременно стараясь не продырявить его.
— Роби, — позвала Гала, — Роби, я написала в штаны…
— Ничего страшного, даже наоборот, отличная идея, — успокаивающе прошептала в ответ Роби, — теперь он наверняка не захочет тебя съесть. Тихо!
Но дракон абсолютно их игнорировал. Он всё ещё искал лучший способ для переноски Йорша. После нескольких неудачных попыток прихватить эльфа зубами он задействовал когти: левой лапой дракон держал юношу за щиколотки, а правой — за запястья. Потом дракон распахнул огромные изумрудные крылья и медленно поднялся в воздух.
Когда он был совсем высоко в небе, несколько стрел полетели ему вслед, безо всякой надежды на поражение цели.
Роби так и осталась лежать на земле, не зная, что делать, пока Тракарна рывком не подняла её за плечи.
— Ты… — начала она сдавленным от ярости голосом, — ты, жалкая негодяйка, пособница эльфов… да-да, пособница эльфов… так же, как и твои отец с матерью, слава Далигару, что он покончил с их жизнями… я глаз с тебя не спускала, я так и знала… это ты приманила их сюда… это всё из-за тебя, правда?
Роби даже не пыталась ответить. Она знала, что любой ответ только увеличит злость Тракарны и ярость её ударов. Она едва прикрывалась. Ей было настолько плохо, что побои не производили на девочку никакого впечатления. Её отец и мать дали приговорить себя к смерти и её — к такой жизни ради какого-то жалкого кретина. Сон о драконе и принце в белых одеждах, сопровождающий Роби с тех пор, как её семья и жизнь были разрушены, сбылся. Какой-то эльфийский негодяй, одетый в чужое свадебное платье с грязными пятнами птичьих какашек и других нечистот, о происхождении которых лучше не догадываться, свалился на её голову, лишь преумножая её беды и несчастья.
Когда Тракарна немного успокоилась, на Роби не оставалось живого места. Заявился и Страмаццо, раздумывая, что же теперь делать. Он объявил, что лично отправится в Далигар за подмогой, чтобы перевести в столицу маленькую ведьму.
— Да-да, ведьма, — обращаясь к Роби, повторил он, — как раз так мы называем подруг эльфов.
На это ушло бы полдня. С другой стороны, не мог же Страмаццо рисковать жизнью, конвоируя её в одиночестве: эльф и дракон в любой момент могли напасть снова. Наверняка они попытаются освободить девочку…
Ну что ж, горько думала Роби. Сбывалась и вторая часть её сна: благодаря дракону и принцу она навсегда оставляла Дом сирот. Её отправляют в Далигар, в тюремную клетку, затем последует виселица, как только она достигнет достаточного возраста, чтобы быть повешенной, если, конечно, не решат, что она уже достаточно взрослая.
Девочку отвели к одной из сторожевых башен и приковали цепью. Два лучника должны были охранять Роби до прибытия подкрепления. Роби забилась в угол, сжавшись в комок, и спрятала голову между рук, крепко прижимая к себе лодочку и куклу. Она как бы растворилась в медленном течении времени, в её голове, как стая сумасшедших ворон, кружились одни и те же мысли.
Шло время. Иногда глаза Роби закрывались от усталости, но видения не посещали девочку. Лишь иногда ей мерещилась маленькая детская рука с пятью растопыренными пальцами. Страмаццо вернулся с целым гарнизоном. Они прибыли за Роби: с неё сняли одни цепи и надели другие, более лёгкие, для дороги. Потом девочку посадили на осла: в первый раз в жизни Роби ехала верхом, но в отчаянии она не обратила на это никакого внимания. День стоял грустный, туман, словно ватой, окутывал осенний лес.
Остальных «гостей Дома сирот» выстроили на поляне перед старой овчарней. Кто-то вскинул руку и замахал растопыренной пятернёй вслед Роби в знак прощания. Тракарна что-то прогавкала, но рука упрямо оставалась в воздухе, и наконец до Роби дошло, что это был не просто прощальный жест: Гала показывала ей свою левую руку с пятью пальцами!
Большой палец тоже был на месте: тот, который два года назад стал жертвой плотничьего топора.
Роби уставилась на теперь уже обе поднятые руки Галы, и у неё перехватило дыхание, а перед глазами стоял туман: ей довелось столкнуться с могучим и безгранично добрым существом, и всё, что она сделала, — это отпинала его и плюнула в лицо! Она не отрывала глаз от Галы, пока та не скрылась из виду. Осёл уносил Роби всё дальше и дальше от Дома сирот, под конвоем солдат, которых хватило бы для охраны целого полчища троллей.
Глава пятнадцатая
Йорш был в полном отчаянии. Какой он идиот! Полнейший, абсолютный идиот! Его аж подташнивало от мысли, насколько он глуп. Йоршу казалось, что его глупость огромна, глубока, безмерна, колоссальна, легендарна, бесконечна, непроходима, величиной с весь мир или даже со всю Вселенную, разносторонняя, как луна, и такая же вечная. Неисправимая. Непоправимая.
— Ну ладно, ладно, ты немного сглупил, но не всё потеряно. Надежда умирает последней, а вчера всё-таки никто не умер…
Но успокоительные слова дракона сразу же уносил ветер, дувший со стороны бушующего моря.
Йоршу было так плохо, что он мог лишь лежать, съёжившись в комок, и дрожать, как осенний лист на ветру. Боль в больших пальцах обеих рук была невыносима, словно пальцы пронзил раскалённый нож. Эльфа сжигала лихорадка, лишь ледяной ветер приносил успокоение пылающей, как от огня, коже. Он лежал на мокрой траве, опустив руки в небольшую лужицу ледяной воды, оставшейся между камнями перед пещерой после нескольких дней дождя.
Ясно как день, что девочка не могла быть никем иным, как их ребёнком, дочерью Монсера и Сайры: на смуглом, как у отца, лице девочки явно видны черты матери. Как он сразу не догадался! Девочка была так же смела и великодушна, как и её родители: она ни на миг не перестала защищать и успокаивать младшую подругу. Жаль только, что так же, как и её родители, она быстро приходила в ярость и по столь же малопонятным причинам! Как он сразу не понял, что девочка в отчаянии, что она голодная, несчастная и измождённая усталостью. Сначала нужно было защитить девочку и увести в её надёжное место, а не навлекать смертельную опасность, бросив совсем одну.
