Он вроде был рад моей близости, однако так и не шевельнулрукой, лежащей у меня на талии.
— Мы знаем, когда работать, а когда развлекаться. —Он произнес это со смехотворной напыщенностью, снова пытаясь казаться мудрым непо годам.
— Развлекаться и мне по душе, — осклабиласья, — люблю поиграть…
Как и раньше, выражение его глаз говорило, что поиграть онхочет — особенно в доктора. Однако язык его тела этому противоречил. Почему-тоон себя сдерживал, что никак не соответствовало образу распутногораспространителя наркотиков. Однако он продолжал улыбаться, хотя и весьнапрягся.
— И как же ты хочешь поиграть?
— Ну уж не с этим, — показала я на отвергнутыйстаканчик и устремила на него взгляд самки, одновременно невинный исоблазняющий. — Может, у тебя есть что-нибудь… покруче?
На лице его расцвела довольная улыбка, в которой — если я неошибалась — явственно читалось облегчение.
— Может, и есть.
Я слегка пихнула его и обняла за шею:
— Знаю, что есть. Я же видела, как ты давал Дагу. Вы,парни, сидите на чем-то кайфовом, а делиться не собираетесь. Вот я, к примеру…я всегда рада… поделиться…
На него по-прежнему никак не действовали ни мои чары, нисверхсовершенные линии моего тела, зато остальное возбудило интерес.
— Кое-что у меня есть, — сказал он, настороженноозираясь. — Пойдем поговорим в спальне.
А! Это уже что-то. Вслед за ним я прошла в маленькуюзахламленную спальню, каким-то чудом еще не занятую. Я села на неубраннуюкровать, положив ногу на ногу, что на языке моего тела означало максимальнуюоткрытость и расслабленность:
— Прямо сейчас позабавимся?
Он ответил вопросом на вопрос:
— Уверена, что осилишь? Это тяжелая дрянь.
Я подняла брови:
— Малыш, я осилю любую тяжесть, которую ты сможешь мнепредложить.
Он полез в карман куртки, сел рядом со мной на кровать ивытащил маленький пластиковый пакетик, гораздо меньше того, в котором Риздержал марихуану. В полумраке я разглядела крохотные блестящие кристаллы. Почтикак красный сахар.
Понизив голос, он сказал:
— Это то, чего ты ждала всю свою жизнь. Эта вещьизменит твой мир. Сделает тебя тем, кем ты родилась на свет.
Я потеряла дар речи, но не от его мелодраматическогопролога. Дело было в кристаллах. В такой близости от них я их… ну, ощутила. Уних была аура почти такая же, как излучения бессмертных. Только эта аура былане слишком приятной. Как-то странно я их ощущала. Они будто испускали маленькиеударные волны. У меня от них мурашки побежали по коже. Но самое странноезаключалось в том, что я чувствовала их прежде. Один раз с Дагом, другой — совсей группой.
Я надеялась, что Алек сочтет мой хмурый вид занеуверенность.
— Что это?
Он расплылся в озорной улыбке:
— Магическое зелье, Джорджина.
Я улыбнулась в ответ, не видя нужды изображатьзамешательство:
— Я в магию не верю.
— О, после этого поверишь.
Он вдавил мне в ладонь пакетик, и я едва сдержалапронзительный крик. Мне совсем не понравилось прикосновение этих кристаллов.
— Пойди возьми себе что-нибудь выпить и кинь их туда.Размешай и выпей — постарайся залпом. И вскоре почувствуешь приход.
— А как они действуют?
— Хорошо. Тебе понравится. — Он погладил меня поголове. — Ну же, не могу дождаться посмотреть, как они на тебяподействуют.
Как подействуют? Это мне не совсем понравилось. В концеконцов, это может оказаться совсем не та дрянь, что у Дага. Может, он подсунулмне наркотик, лишающий воли, ради изнасилования. Конечно, глядя, как яприкидываюсь готовой на все, он должен бы сообразить, что такие крайности вовсенеобязательны. Я выбросила из головы тревожные мысли.
— И что я тебе за это должна?
Страстная хрипотца в моем голосе ясно говорила, чем именно яготова заплатить.
— Ничего. Это подарок.
— Ничего?
Я провела рукой по его ляжке. Поверьте, я вовсе не хотеласпать с этим парнем, но нужно было добиться его благосклонности, чтобывыяснить, какую дрянь он распространяет. И ладно, да, я хотела посмотреть, какон будет страдать от недостатка энергии.
— Ты уверен?
Я скользнула поближе к нему и мягко пихнула в постель. Онвыпучил глаза, когда я легла рядом и принялась тереться губами о его шею. Потомприблизила губы к его губам и осыпала легкими поцелуями кожу вокруг его рта.
— Ты действительно уверен? — понизив голос,переспросила я.
Дыхание его участилось, он провел рукой по моему бедру идвинулся дальше, к обнаженной части ноги. Он выглядел немного испуганным иоблизывал губы в предвкушении. Мой язык заплясал на них, прежде чем сделатьробкую попытку проникнуть внутрь. Он подавил стон, а затем оттолкнул меня.
— Нет… я… нет. Нет. — Он сел, весь дрожа. —Не сейчас.
Я тоже села одним плавным грациозным движением. Отбросивволосы за плечо, я одарила его томной улыбкой:
— Ну же, я хочу.
— Я не могу… но, может быть… может быть, попозже у насчто-нибудь получится.
В выражении его лица, где мешались отвращение и страсть, мнепочудилось облегчение. Приятно убедиться, что мои чары еще срабатывают и он неостался равнодушен. Может, он просто из тех типов, что сначала налетают какпетухи, а как доходит до дела, начинают кочевряжиться. Учтем. Мир неперевернется из-за того, что я с ним не переспала, и, будем надеяться, втораясерия нам и вовсе не понадобится.
— Сюда.
Придя в себя, Алек протянул мне свое пиво.
— А?
— Давай, попробуй. Можешь размешать их здесь.
Я опустила взгляд на сверкающие красные гранулы. Онисветились чуть ли не сами по себе. Мои бессмертные чувства терзало странноеощущение. Ни при каких обстоятельствах я не собиралась глотать содержимое этогопакетика. Я покачала головой.
— Я не могу прямо сейчас. Мне надо еще на однувечеринку. Обещала приятелю. Потом попробую, ладно?
Его, казалось, это совсем не обрадовало.
— Я думал, ты попробуешь прямо сейчас.
— Какая разница, сейчас или потом.
— Ничего, наверное… только, слушай, никому об этом неговори, ладно? У меня не так много этого добра. Если пойдет слушок, всем сразузахочется. Пока я даю пробовать только избранным.
— И я избранная?
