как реагировать, поэтому только обняла Горина за шею и, уткнувшись ему в плечо, тихо вздохнула.
— Замуж-то за меня пойдёшь? — усмехнулся он, лёгкими движениями оглаживая мою талию.
— Я подумаю, — пробормотала в его плечо, и тут же ощутила крепкие пальцы на своих рёбрах.
Горин защекотал меня, и я рассмеялась, не в силах выдержать подобное издевательство над своим организмом.
— Егор! Егор, хватит! Перестань, пожалуйста! — пищала я, задыхаясь от смеха. — Ну, щекотно же!
— Не перестану, пока не согласишься, — угрожающе прорычал он.
— Ладно! Ладно! — сдалась я, и пытка щекоткой тут же прекратилась, сменившись крепкими объятиями. — Пойду за тебя замуж, только перестань! Шантажист!
Тяжело дыша, я откинула за спину выбившиеся из косы локоны, подняла глаза на Горина и, как обычно, залипла.
Мне кажется, сколько бы ни прошло времени, я никогда не устану любоваться его пронзительным, пристальным взглядом. Для кого-то он выглядит тяжёлым и угрожающим, но только я знаю, какие черти пляшут в душе этого невозможного парня, какие желания разгораются внутри, и какие чувства переполняют его сердце, когда он так смотрит на меня.
Горин уже не раз доказал — что бы ни случилось, я могу ему верить, могу положиться на него, могу закрыть глаза и упасть в пропасть, а он меня обязательно подхватит. И в такие минуты я люблю его ещё сильнее, ещё глубже, ещё безумнее…
Я смотрела в его грозовые глаза и тонула, ощущала его горячие ладони на своей коже и таяла. Его взгляд становился всё темнее, и я знала, что это значит. И смотрела на него точно так же.
Егор поцеловал меня, но мне уже давно было мало одних только поцелуев. Я запустила руки под его белоснежный мажорский свитер и потянула его вверх, а Горин расстегнул мою олимпийку.
И вот уже страсть полностью поглотила нас.
Руки Горина скользили по моей обнажённой коже, заставляя меня тяжело дышать и выгибаться, принимая его ласку и отвечая ему тем же. Моё тело пронзали горячее искры желания, вызывая жажду, которую мог утолить только он.
Кровать тихо заскрипела под весом наших тел. Я обхватила ногами узкие крепкие бёдра, сильнее прижимая Егора к себе, и поймала его губы.
— Люблю тебя, моя маленькая, — прошептал он, разрывая поцелуй.
— И я тебя, — тихо ответила, проводя пальцами по мягким коротким волосам на затылке и едва слышно охнула, принимая его в себя.
Его плавные неспешные движения постепенно ускорялись, и я подавалась навстречу, ловя знакомые, желанные ощущения.
Тёплые волны наслаждения накатывали одна за другой, с каждым разом становясь всё сильней и ярче.
Не в силах сдержаться, я вонзила ногти в гладкие рельефные плечи Горина, хрипло застонала и выгнулась под напором лавины, которая захлестнула меня, стирая все мысли и сомнения, оставив лишь одно — желание быть с ним, быть его, навсегда.
А потом мы лежали, счастливые и опустошённые. Горин мягко гладил меня по волосам, целовал в висок и нашёптывал милые нежные глупости.
Знакомство с родителями прошло более-менее спокойно. Конечно, они не приняли меня с распростёртыми объятиями, но и не смотрели, как на наглую назойливую муху. И на том спасибо!
Зато Анна Дмитриевна была искренне рада видеть меня. Весь вечер она улыбалась, глядя на нас с Егором.
— Желаю вам оставаться такими же счастливыми всегда, — с улыбкой сказала она, провожая нас.
На новогодние каникулы родители подарили Егору поездку на какие-то жаркие океанские острова.
Естественно, он отказался ехать без меня, сдал путёвку и на высвободившиеся деньги купил две путёвки на лыжную турбазу.
Там мы провели неделю, но гор практически не видели. Я не умела кататься на лыжах, и в те редкие моменты, когда мы всё-таки выбирались из номера, а точнее — из кровати, то просто гуляли по заснеженным склонам и любовались природой.
Вернувшись после каникул, Горин отказался принимать помощь родителей сверх положенного, продал свою навороченную тачку, купил автомобиль попроще и снял небольшую однокомнатную квартиру, в которую мы и переехали.
А через месяц я узнала, чем мне аукнулась та поездка в горы.
Схватившись за края раковины, я стояла в ванной и не могла оторвать взгляд от теста. Две полоски. В голове всё перемешалось, а перед глазами всплыл образ мамы.
Как она отреагировала, когда узнала о своей беременности? Была ли растеряна, подавлена или, наоборот, безмерно счастлива? Мне не дано узнать ответ на этот вопрос.
Но я знала одно: мама никогда не жалела о том, что подарила мне жизнь.
И пусть у неё не было никого, кто поддержал бы её в трудном решении, у меня всё будет иначе. Ведь рядом со мной есть человек, который любит, поддерживает и помогает мне, которому я доверяю больше всех на свете, больше, чем себе.
В дверь постучали.
— Малыш, ты собираешься выходить из туалета или просидишь там до начала сессии? — послышался насмешливый голос Егора.
Я отвела взгляд от теста и рассеянно посмотрела на дверь.
— Яяя… сейчас, — растерянно произнесла и, зажав тест в ладони, вышла, чтобы встретиться взглядом с любимыми серыми глазами.
Горин поймал меня в объятья и прижался губами к шее.
— Мы уже опаздываем, — прошептал, нежно зацеловывая шею и потихоньку смещаясь вниз.
— Егор… Мне нужно тебе сказать… — я подняла руку и раскрыла ладонь. — …Вот.
Он перевёл взгляд на мою руку, удивлённо приподнял брови, а затем посмотрел мне в глаза и неожиданно широко и открыто улыбнулся.
— Ромашка, ты чудо, — прошептал он, а я выдохнула, чувствуя, как отпускает напряжение.
Всё-таки немного волновалась. А зря!
Несмотря ни на что, нельзя сомневаться в любимых. Потому что без веры нет любви.
И не важно, какие ещё испытания будут ждать впереди, я знаю, что бы ни случилось, я буду не одна.
Моя неродная, но горячо любимая, добрая и мудрая бабушка Наташа всё-таки была права: я обязательно буду счастливой. Я уже счастлива!
* * *
Одиннадцать лет спустя
— Родная, собирайся скорей! Мы уже опаздываем! — послышалось за дверью.
— Пааап! Пааапааа! Егор опять спрятал мой портфель!
— Маришка, хватит ныть! Егор, отдай сестре всё, что взял!
— Я тозе хосю в ськолу, — захныкал четырёхлетний обормот.
Я тихо вздохнула и вышла из ванной.
— Егорушка, если ты сейчас же не оставишь в покое сестру, то мы не возьмём тебя на линейку! — пригрозила, присаживаясь на корточки и поправляя дочери сползшие гольфы.
— Сонь, ну вот что ты делаешь… — раздался за спиной тёплый голос мужа.
Он подошёл и протянул руку, помогая мне подняться.
Немного неуклюже встала и тут же попала в нежные объятия. Облокотившись на крепкую
