он обогнал их – видно, они плутали другими коридорами, а теперь вернулись в этот. Еще одна решетка, даже не запертая, отделяющая небольшую пустую нишу. Он встал в сумраке за решеткой, позволил им пройти мимо…
Чертово железо заскрипело, и парочка бросилась бежать. Выскочила через дверь в экспозицию. Только это был уже не тот замок. Куда их вынесло? Думать было некогда – догнать, схватить, узнать, где Тико! Но это был чертов музей. Кругом болтались туристы. Да еще этот лысый успел врубить сирену. Швырнул под ноги какое-то древнее барахло, и Ларс чуть не завалился, запутавшись в длинных палках, увенчанных режущими приспособлениями.
Короче, он упустил их. Придется разыгрывать вторую карту: лететь на чертов остров, как там его, Порту-Санту, что ли. Там он найдет сбежавшего от него Тико.
Куда смотрит администрация?
– Отвезешь нас туда, где Роналду гостиницу строит, а, Энрике?
Руди уже пару минут болтал с пожилым грузным таксистом, поджидавшим туристов у выхода из гавани. Рассказал ему, что и сам таксист, объездил всю Мадейру вдоль и поперек, а до этого работал на континенте, в Гимарайнше. Поведал о своем племяннике, которого взял в дело, купив ему почти новую тачку, так что теперь у него, можно сказать, транспортная компания и он теперь не что-нибудь вам, он нумбер ван! И только после того, как перестал быть простым клиентом, превратился в товарища, чуть ли не приятеля, задал свой вопрос.
– Да что там делать-то? Пустырь же… Давай, я вас на гору отвезу? Оттуда весь остров виден.
– Не, на гору – само собой. Успеем. Хорхе, племянник мой – фанат Криша, говорит, как построят, он туда обязательно съездит. Я ему: дорого, мол. А он: все равно накоплю, говорит, и поеду. Вот я и хочу пустырь сфоткать. Типа, не скоро еще ехать-то.
Непримечательный, огражденный металлической сеткой пустырь. Серая земля, редкая трава, пучки низкорослых кустов – огромная неопрятная плешь. Проехали мимо распахнутых настежь проржавевших ворот. Внутрь будущей стройки уходит проезженная грунтовка. Поодаль виднеется маленький домик – сарайчик или бытовка.
– Погоди-ка. А чего дорога туда ведет? Строить начинают? – Руди указал рукой в окно.
Таксист засмеялся, словно закудахтал.
– Да какое строить? Пацаны местные гоняют тут на мотоциклах. Устроили себе, как его… – пощелкал пальцами, – мотодром. Типа клуба у них. Даже название придумали. Сейчас вспомню… «Волки»… «Волки»… Нет, не «морские», что-то ночное… «Волки заката», кажется. У нас тут на острове волков отродясь не водится. Это первые. – Он опять хрипло закудахтал.
– А заехать можешь?
– Да могу…
– Вон, к сараю давай. Я там пофоткаю. Для племянника.
Таксист развернулся и въехал в ворота.
Домик был пуст и явно необитаем. Для вида он обошел вокруг, постоял, скрывшись с глаз таксиста, вроде как пощелкал смартфоном. Усмехнулся: как бы удивился старина Энрике, если бы узнал, что у туриста нет смартфона! Да, нынче человек без телефона выглядит странно.
– Ладно, поехали.
Они останавливались еще трижды возле подобных домиков, но все они были пусты – просто заброшенные строительные бытовки, где уже давно никто не бывал. Ну, разве что молодые любители самодеятельных мотогонок.
– Ну что, в «Пештану»?
Анна кивнула.
Эта бесконечная пустошь наводила уныние. Солнце жарило по-летнему, не скажешь, что вчера лило из всех небесных щелей и океан трясся в холодном ознобе под серым мокрым одеялом. Кондиционера в старом авто не было, пыль влетала в открытое окно, липла к лицу, лезла в рот. Она притихла на заднем сиденье, почувствовав, что обмякла, как тающий весенний сугроб, провалилась сама в себя под жужжание сидевших впереди мужчин. Их голоса отдалились, стали звуковым бессмысленным фоном, слов в чужом языке она уже не различала. «Ты португалец?» – вспомнился ее собственный вопрос. И ответ: «По-разному бывает».
С Сашкой тоже бывает по-разному. Он любит менять место жительства, переезжает из страны в страну, с легкостью схватывает чужие языки, через неделю может худо-бедно болтать с соседями. И всегда делает ей местные документы – вдруг ей захочется приехать. За пять лет, что она просидела в клетке собственной квартиры, он сменил семь или восемь стран.
Каждый раз, получая конверт с новым паспортом – турецким, румынским, итальянским или еще каким, – она сжигает предыдущий. Зачем? Просто придумала такой ритуал. Знала, что никуда не дернется за пределы своей камеры, но последний идентификатор чужой личности с одной и той же ее собственной фотографией хранила, а предыдущий жгла. Ламинированная карточка тлела и чадила в старой сковороде, поставленной на кухонный стол – еще одна возможность вытащить себя из клетки улетала в форточку вместе с вонючим дымком.
Сейчас в застегнутом на молнию внутреннем кармане ветровки лежала карта на имя Анны Ирмы Бьернфут, гражданки Швеции. Именно поэтому ей потребовалась пересадка и пришлось мучиться не в одном, а в двух аэропортах – в Стокгольм она прилетела русской туристкой с шенгенской визой, а из Арланды вылетела уже шведкой.
Получив от Анны согласие, а заодно просканировав внимательным взглядом ее лицо, нет ли признаков надвигающейся паники или истерики, ее напарник попросил таксиста, с которым уже говорил, как с давним приятелем:
– Друг, отвези нас в «Пештану».
Энрике присвистнул.
– Не слишком дорого для вас? Я еще не видал таксиста, который бы останавливался в таком отеле. Это лакшери, брат!
– А я сказал, что мы в этом лакшери жить собираемся? Нет, какое там! Просто посмотреть охота. Может, и Роналду подъехал? Он же там останавливается?
– Во! Это для миллионеров. Где этот парень, и где мы, верно? Говорят, он зимой приезжает. Сейчас не знаю, приехал или нет.
Руди покивал.
– Я слыхал, что приехал. Прикинь, если мы его встретим? Привезу племяшу автограф или фотку с Кришем, он обалдеет.
Таксист покачал головой:
– Да вас еще и не пустят. Там секьюрити на входе могут попросить показать браслет. Все жильцы носят бумажные браслеты. Чтобы чужие не пользовались бассейном и всем остальным. Отделяют, так сказать, овец от козлищ. Но, знаешь, брат, я могу тебя к черному ходу подвезти.
Руди заинтересованно посмотрел в оплывшее лицо Энрике.
– Это как?
– Там от бассейна деревянная дорожка на пляж идет. Вот если вы с пляжа зайдете и подловите момент, когда кто-нибудь из постояльцев калитку откроет, то, считай, повезло. Там охрана не ходит. А на территории отеля кто вас проверять будет? Никто.
– Ох и хитер ты, Энрике! – Руди похлопал таксиста по колену. – Сам, небось, пользовался этим черным ходом, и не раз. Верно?
Тот замотал головой:
– Я-то нет, но вот сосед мой, Карлуш – пустой человечишко, бабник, – вот он ходит иной раз через пляж. Подружек себе ищет. Говорит, главное – уверенно идти, по сторонам не зыркать. Никому и в голову не придет, что ты тут чужой. Придет, у бассейна устроится и какую-нибудь клуху приезжую начнет окучивать. Да еще на халяву «Мохито» выпьет.
– Как на халяву? А браслет?
– А, эту бумажку он в мусоре находит. Налепит на запястье и ходит павлином, хвост распускает.
За разговором Энрике привез их обратно к пляжу. Они пошли босиком по песку в сторону двух деревянных столбов, держащих навес над калиткой. За ней изгиб дощатой дорожки уходил в сторону желто-песочных корпусов «Пештаны».
* * *
Попасть на остров Ларс мог только бизнес-джетом. Расходы его не останавливали, но было кое-что сильнее денег – погода. Чертово ненастье разошлось вовсю, рейс откладывался до утра, да и то неизвестно, когда откроют небо – в семь часов, в восемь… Пришлось ночевать в ВИП-зоне аэропорта. Только около одиннадцати часов следующего дня он сошел с трапа «Сессны» в аэропорту этого чертова острова. Прилагавшийся трансфер доставил его к воротам «Пештаны».
Сюрприз преподнесла девушка за стойкой регистрации. Да, действительно, на имя Олафа Бьернфута забронирован номер со вчерашнего дня, но он еще не приехал. Поскольку номер заказан на неделю, бронь пока не снята, возможно, гость опаздывает из-за погоды.
