ароматами, идущими от клумбы. Через минуту на широкий подоконник запрыгнул новый жилец, или ученик, или…
Прошло две недели. Вечер. Открытое окно кухни. На подоконнике – черный котенок, возле подоконника – Анна Владимировна. Разговор на двоих.
– Маркиз, Лютик… Как они могли тебя так оскорбить, милое чадо? Ты же натуральный бандит, нет, не так. Бандит! Вот! Бани, я понимаю, ты растешь, кровь бурлит, гормоны играют, но нельзя же быть таким безрассудным. Вот зачем ты залез в холодильник? А если бы я не захотела кефирчика? А в прихожей обои зачем отодрал? Мог бы просто скривить мордочку, я бы и так поняла, что выцвели, пора менять.
Кот жмурился на заходящее солнце, нервно подергивая хвостом. Анна насторожилась и взглянула на клумбу. Запоздавшая бабочка порхала над цветком.
На прыжок кота женщина среагировать не успела. Банька сломал цветок, поймал бабочку, вымазался в пыльце и, довольный собой, с разбегу вернулся на подоконник.
– Может, тебе витаминов каких не хватает? Надо с ветеринаром посоветоваться, – отряхивая с Баньки пыльцу, задумчиво проговорила Анна.
Прошел год. Все то же окно, все те же действующие лица. Только Анна Владимировна занималась клумбой, а Банька, вальяжно развалился на подоконнике и желтыми глазами внимательно наблюдал за хозяйкой.
Мимо проходила соседка с небольшой собачкой. Собачке что-то не понравилось в движениях Анны, она залаяла на женщину. С подоконника пролетело нечто черное и злое, набросилось на собаку. Собака завизжала, хозяйка собаки закричала. Банька, отскочив от них к ногам Анны, шипел, выгнув спину, а сама Аня, замерев, стояла с выкопанным цветком в руках.
Конфликт с горем пополам уладили. Анна подарила хозяйке собаки коробку конфет, принесла искренние извинения. К счастью, животное не сильно пострадало.
С Банькой был отдельный разговор.
– Спасибо, защитник! Но в следующий раз хотя бы разрешения спроси. Ты же британец, где твоя невозмутимость, дружелюбие к другим животным, ленивость, в конце концов. Я же читала все про твою породу. А ты? Бандит бандитом растешь, – поглаживая любимого ученика, счастливо улыбаясь, сетовала Анна.
Вечером позвонил Митя, который периодически интересовался о житье-бытье любимой учительницы с котом.
– Здравствуй, Митенька! У нас все хорошо. Птенец научился летать, чему я очень рада. Значит, мои педагогические методы все еще действуют.
Митя насторожился.
– Мама Анечка, что случилось? Какой птенец, куда полетел? – поинтересовался он осторожно.
Кстати, мамой Анечкой первую учительницу называли ученики из неблагополучных семей. Иногда случалось так, что они и ночевали у Ани, и обедали. У Мити что-то не сложилось с отчимом, вот он и убегал иногда из дома к маме Анечке.
Когда Анна Владимировна рассказала Мите про случившееся, он искренне попросил у нее прощения за такой беспокойный подарок.
– Что ты, Митя. Это самый лучший подарок, который я получала в своей жизни!
Такая работа
Федор возвращался домой с дежурства. Дворники машины неслышно шуршали по лобовому стеклу, слизывая мелкие капли дождя.
– Ну что, парашютист, дрыхнешь? – посмотрел он на пассажирское сиденье, где, свернувшись в клубок, посапывал рыжий котенок.
Мелкий экстремал молча свалился ему на голову с третьего этажа, острыми коготками пытаясь зацепиться за куртку, но, скрипуче проскользив, так и упал прямо к ногам.
Шла напряженная работа расчета, пламя пробивалось в окна четвертого этажа, Федор направлялся в подъезд, и тут… Быстро схватив рыжее недоразумение, он развернулся и сунул его командиру, от которого только что отошел. Сан Саныч зло глянул на подчиненного, но котенка взял, сплюнув в раздражении.
В этот момент кто-то из выскочивших на улицу жильцов крикнул:
– Тань, это из твоей котята скачут?
– Ой, там же Милка, ой, – всполошилась пожилая женщина.
Она побежала за Федором, ее остановили, но она успела крикнуть:
– Товарищ пожарный! У меня там кошка с котятами осталась, в сорок пятой. Ключи возьмите, вытащите их, богом прошу, – сквозь слезы молила она.
Когда все закончилось, Федор подошел к командиру расчета и спросил про котенка.
– Нарушаешь?! Медом ты, что ли, обмазан, Федор? – спросил Сан Саныч.
– Скорее молоком, судя по тем, кто к нему липнет, – вставил свои пять копеек Митя, штатный шутник расчета.
– Ладно, ладно, не кипишуй, у Славы он, – остановил вспыхнувшего Федора командир. – Хозяйка сказала: за спасение кошачьего семейства на счастье подарок тебе.
Федор, вспоминая события прошедшего дня, улыбнулся, снова посмотрел на подарок.
– Машке будет не скучно, это точно. Вот только как она тебя примет?
Подъехав к дому, он запихнул мелкого под куртку и поднялся на этаж. Открыл дверь. В прихожую примчалась серая кошка и замурлыкала, кружась у ног.
– Маш, принимай подарок на счастье.
Кошка уставилась на взлохмаченное рыжее чудо в руках хозяина. Федор опустил котенка на пол и стал раздеваться.
– Ладно, вы тут сами разбирайтесь, а я пошел чайник ставить.
Поздно вечером все семейство собралось на диване. Федор смотрел позднее шоу, Машка лежала у его бедра, чутко поводя ушами.
Рыжий скакал по дивану, нападал то на Машку, то на руку Феди. Кошка не оставалась в долгу и успевала шлепнуть нахала своей крепкой женской лапой. Федор посмеивался.
Утром позвонила мама, напомнила, что они собирались на рынок. Пятница, у него выходной, пора закупиться на неделю.
Едва сев в машину, мама тяжело вздохнула:
– Федя, вчера по телевизору новости смотрела. Ваш район.
– Все норм, мам. Видишь, живой, здоровый.
Федор давно запретил матери звонить ему каждый день, спрашивая, живой ли он.
– Если что случится, тебе позвонят, – говорил он.
Жестко, но иначе его телефон разрывался от звонков в течение всего дня.
– Феденька, – начала мама свою обычную песню, – уже тридцать скоро. Я внуков хочу. А ты все на пожарах да на пожарах. А вместо женщины Машку завел.
– Мам, – укоризненно остановил Федор мать.
Та, поджав губы, замолчала, отвернулась и стала смотреть в окно на мелькающие деревья и дома.
С Машкой у Феди сложилось даже трогательней, чем с Васькой. Кстати, рыжее недоразумение было названо Васькой.
В тот день пришел вызов с частного сектора. Приехали быстро, дом успели потушить, но хозяйку не спасли. Соседи сказали, что у нее дочка была, но в доме ее не нашли.
Проходя мимо кривого сарая, который пожар чудом не затронул, Федор услышал тихий плач. Заглянул.
Она сидела на корточках за коробкой с каким-то хламом, прижимая к себе серую кошку. Девчушка лет шести, в коротком платьице, чумазая, с пронзительно-серыми глазами.
– Привет, ты кто? Как тебя зовут? Я пожарный, – наклонился к девочке Федор.
– Лиза, – тоненько пискнула девчушка, – а это Маша.
Он взял ее за руку, поднял, они вышли из сарая. Федор спросил у соседей, есть ли у Лизы родственники. Ему ответили, что нет, но одна из женщин согласилась взять девочку к себе на время.
Потом Федор узнал, что мать девочки пила, что Лизу подкармливали все соседи, что кошка была у нее за подружку. Потом было оформление Лизы в детдом и ее просьба к нему – взять Машку к себе.
И вот уже год он сажает Машку в переноску и едет к Лизе с подарками. Встречи не часты, но
