важны для лечения опухолей моего типа – каждые три недели в течение года. Операция, период заживления, реабилитация. Начало приема «Тамоксифена», эндокринное лечение. Сначала речь идет о пяти годах, но вскоре рекомендации меняются: лечение антиэстрогенами в течение десяти лет. Все постепенно. Да, я радуюсь каждому положительному сдвигу, но запрещаю себе мысленно праздновать победу. Моя стратегия – делать все, что рекомендуют врачи, помогать себе, насколько это возможно. Движение – включаю музыку и хожу. Я знаю, что это вызовет ужас и тревогу у некоторых пациентов с онкологией, которые не могут, не выдерживают, не находят в себе сил. Все индивидуально, у каждого свои предпосылки и возможности. Болезнь настигает нас на разных этапах жизни. Я прохожу не меньше десяти тысяч шагов и тренируюсь на велотренажере даже в самые суровые дни. Хотя все внутри меня кричит – отдохни, поспи, полежи. Потому что это источник эндорфинов. Мне кажется, благодаря повышенному газообмену, когда я, пыхтя, преодолеваю бугристые холмы в лесу, препарат проникает максимально глубоко. Откуда мне знать. Но, возможно, без магического мышления со смертельной опасностью просто не справиться.
Я изучила вопрос. Существует одномоментная имплантация с помощью силикона. Грудь реконструируют прямо в ходе операции по мастэктомии. А еще есть последующее протезирование – когда после операции по удалению груди ждут год, а потом грудь реконструируют за счет жира и мышц спины пациента. Так она получается мягче и больше похожа на настоящую. Искусственный сосок наносится на кожу, взятую с других частей тела. Но хирург Петра, которая будет меня оперировать, говорит, что в таком случае надо сначала как следует отъесться, потому что на сегодняшний день жира у меня явно недостаточно. Петра прекрасна. Она дает мне столько полезной информации обо всех имеющихся возможностях! Тщательно измеряет мою грудь, пока та еще цела. Как там было – расстояние от ключиц до сосков. Она удивляется, как хорошо я выгляжу, даже хочет меня сфотографировать, чтобы показывать другим пациенткам: лечение – это не так страшно. Но я ведь подкрашиваюсь, возражаю я. «Знаешь, я повидала столько женщин с раком груди и знаю, о чем говорю…» С каким отчаянием я хватаюсь за эту соломинку – несмотря ни на что, я все еще могу быть красивой. Как хорошо, что врачи теперь не предъявляют к пациенткам странных требований: ходить с лысой головой, без бровей и ресниц. Можно немножко поколдовать и схитрить. Когда ты в обществе. Дома я хожу без парика и ненакрашенная. Хотя чаще всего надеваю шапочку. Неужели у нас дома так холодно? «Ваша грудь идеально расположена», – говорит Петра. Расстояние до сосков одинаковое с обеих сторон, это и называется «идеально». Или как там она объяснила? Если расстояние вписывается в определенный интервал… Надо все тщательно замерить, чтобы правильно разместить имплант. Необходимо сделать фото, чтобы потом можно было сравнить. Честно говоря, сейчас, когда понятно, что одну грудь скоро удалят, это слабое утешение. Это я тоже вычеркну. И все же меня интересует тривиальность – то, чем обычно наполнена наша жизнь. Когда тебе собираются отрезать грудь, есть какая-то мрачная радость в том, что всегда можно будет думать: «А когда-то моя грудь была “идеальной”».
Физиотерапевт Карин считает, что одномоментную имплантацию делать не стоит – или как там она сказала… Это связано с подвижностью руки и риском проблем с лимфоузлами. Хотя нет – дело еще и в лучевой терапии. От облучения кожа становится еще более тонкой. Та самая кожа, которой предстоит удерживать искусственную грудь. Потому что какая женщина без груди?! Разумеется, я так не считаю. Но мне приходится пропустить через себя все представления о груди, присущие нашей культуре, и попробовать защититься, отделить зерна от плевел. А потом реконструкция открывается с другой стороны… проще будет на пляже. Возможно, это облегчит жизнь. Вероятно, так будет красивее – и без постоянного напоминания о раке. Матс говорит, что принять решение все равно предстоит мне, но предлагает сначала изучить связанные с силиконом риски и выяснить, не усложнит ли имплант выявление опухолей в будущем. Он просит узнать у врачей, имеет ли смысл удалить и вторую грудь. Мы знаем, что такой вариант практикуется, если у женщины имеется определенный набор генов, в разы повышающий риск заболеть раком груди. А я так устала. Почему никто не может сказать, как будет лучше?
Я много думаю о неоспоримых преимуществах сохранения здоровой груди, ведь под прицелом и так оказываются слишком многие аспекты сексуальности. Да, можно сформулировать это и подобным образом. Идет атака на эрогенные зоны тела. Удивительно, ведь пока все работает, мы воспринимаем их как должное. Никто из врачей не считает, что с медицинской точки зрения можно оправдать удаление второй груди просто для профилактики. Физиотерапевт Карин также против того, чтобы копаться в мышцах спины, чтобы сделать из них новую грудь. Потом могут возникнуть серьезные проблемы со спиной. А я не хочу стать слабой. Я хочу быть сильной!
* * *
Близится к концу октябрь 2019 года. Оса узнает результаты обследования во вторник, в шестнадцать часов. На выходных мы встречались семьями, она держится, как и я держалась, но в субботу утром умудрилась врезаться в стеклянную стену в тренажерном зале. «У меня так кружится голова, – говорит она, – возможно, небольшое сотрясение мозга». Говорим об ожидании диагноза или с облегчением переводим разговор на другую тему. После обеда мы с Осой идем прогуляться, обсуждаем страх и тревогу – а главное, как все это вынести. Невыносимое. Всю жизнь мы с ней держались, иногда даже чересчур стойко. И теперь единственное, что им с Йоргеном остается с помощью успокоительных таблеток, – это держаться.
Разговор неоднократно заходит о питании. У Осы основательный подход, она старается придерживаться противовоспалительной диеты, особенно сейчас, пока ждет результатов. В основном это веганская пища. Никакого сахара. Но и поесть Оса тоже любит. Наслаждается вкусными обедами, праздничным столом – обожает приглашать гостей, готовить десерты.
О эти сахар, масло, молоко и мука! Все, из чего состояли мои бабушки. Обе дожили до девяноста. У маминой мамы после восьмидесяти пяти развился диабет – но она вела сидячий образ жизни, много ела и пила в принципе.
Индустрия здоровья – она и есть индустрия… персональные тренеры, диетологи, лекторы, писатели. И снова доктор Эрика опускает меня с небес на землю. Можно есть даже красное мясо, примерно полкило в неделю. Доктор не считает, что съеденные изредка пирожные вызывают рак груди, но хорошо бы поддерживать вес на одном уровне или
