Мэддокса фыркнул.
— Гарвард? Попасть в него непросто.
Мои плечи расправились, и я натянуто улыбнулась ему, пытаясь выглядеть вежливой. Если Брэд и видел раздражение на моем лице, он игнорировал его.
— О, я знаю, но я работаю над этим уже много лет, — сказала я ему. Он не напугал меня ни своим осуждающим взглядом, ни своей холодной улыбкой.
Наконец Мэддокс заговорил.
— Лила — одна из пяти лучших учениц Беркшира.
В его голосе была нотка гордости, и мои щеки вспыхнули. Я быстро откусила еще один тост, прежде чем проглотить его с чаем, который стоял передо мной.
Брэд цокнул, выглядя лишь слегка впечатленным. Он смотрел на меня с любопытством, как будто наконец увидел меня в другом свете. Он резко кивнул мне, прежде чем его взгляд сфокусировался на Мэддоксе.
— Что ж, приятно это слышать. Может быть, ты сможешь научить моего своенравного сына быть ответственным.
Я не прикасалась к Мэддоксу, но чувствовала его так, как будто он был моим собственным — его мускулы напряглись, его тело напряглось, как лук — он был готов броситься прочь или вцепиться отцу в горло. В его глазах был огонь, а в жилах лед. Моя рука скользнула к нему, и я положила руку ему на бедро, удерживая его, хотя я не могла сравниться с его силой. Его мускулы напряглись под моим прикосновением, и его рука легла на мою. Его дыхание вырвалось прерывистым порывом.
Я держу тебя.
Я окинула Брэда холодным взглядом. Это было поле битвы. Мы с Мэддоксом на одной стороне, его родители — на другой. Наши слова не наносили физических ран, но, черт возьми, наши взгляды и сказанные слова были острее любого ножа.
Я бы пошел на войну за Мэддокса.
И это была война.
— Мэддокс очень много работает, — начала я, переводя взгляд с отца на мать. — Он сдал этот семестр с высокими оценками.
Брэд выглядел недоверчиво.
— О, правда?
Я сдержалась и улыбнулась им.
— Да. Вы должны гордиться им, так как он сделал все сам.
Саванна оживилась. Она явно пыталась растопить лед, но эта ситуация была уже слишком холодной.
— Приятно слышать! Мэддокс, почему ты нам не сказал?
Он напрягся, его вилка звякнула о тарелку.
— Я говорил.
Ее улыбка растворилась.
— О.
В тот момент я поняла одну вещь. Саванна не игнорировала существование Мэддокса, хотя внешне это выглядело так. Но теперь, когда я действительно посмотрела на нее, я поняла, что она боится своего сына. Мэддокс запугивал ее, и, зная его, он стал менее доступным для своих родителей.
Может быть, я была неправа. Саванна пыталась, но было слишком мало… слишком поздно.
— Мы закончили, — объявил Мэддокс. Он встал, грубо отодвинул стул и потащил меня за собой.
— Мэддокс, — крикнул Брэд вслед своему сыну угрожающим и таким… холодным голосом. — Прояви уважение.
Мэддокс не слушал. Мы уже уходили. Он не остановился даже после того, как мы прошли через ворота его дома. Мы шли в течение часа, бок о бок. Между нами было негласное взаимопонимание, пока мы шли молча, пока не достигли Беркшира.
Сегодня была суббота, поэтому здание было закрыто. Я украдкой взглянула на Мэддокса. Он тяжело дышал, его губы скривились, а глаза потемнели.
В нем было столько гнева, столько разочарования. Я чувствовала это глубоко в своих костях. Мэддокс чувствовал себя преданным, обиженным и обманутым. В нем было больше боли, чем он показал миру.
Я сжала его руку.
— Ты должен тренировать свой разум, чтобы он был сильнее твоих эмоций, иначе ты каждый раз будешь терять себя, — мягко сказала я.
Его глаза встретились со мной, и интенсивность его взгляда заставила мой желудок перевернуться.
— Почему ты здесь? — В его голосе прозвучала внезапная резкость, от которой я вздрогнула.
Мои губы приоткрылись в замешательстве.
— Что?
— Здесь, — прохрипел он. — Со мной. Почему? Почему ты не ушла?
— Потому что ты мой друг, — просто ответила я. Потому что я забочусь.
Мэддокс судорожно вздохнул, как будто ему нужно было это подтверждение. Такой молодой и такой сердитый. Если бы я только могла заставить его снова улыбнуться.
Внезапная искра идеи заставила меня молча задохнуться. Конечно, я могла заставить его улыбнуться. Я точно знала, как.
Я отпустила его руку и указала на здание рядом с Академией Беркшир, открытое каждый день, даже по выходным. Библиотека.
— Я бросаю тебе вызов, — начала я.
— Ради всего святого.
— Я бросаю тебе вызов войти туда, без одежды, кроме твоих боксеров.
Он сделал паузу, наблюдая за мной с открытым ртом.
— Ты серьезно?
— Очень серьезно. — Я скрестила руки на груди.
— Голый?
Я кивнула, сдерживая улыбку.
— Только твои боксеры.
О, это было бы зрелище.
— Они вызовут полицию, — сказал Мэддокс, продолжая смотреть на меня так, словно я сошла с ума.
— В том-то и дело, Пудель.
Он моргнул, все еще выглядя удивленным.
— Черт возьми, я развратил тебя, — выдохнул он.
Мои губы изогнулись.
— Ты принимаешь вызов, Коултер?
Мэддокс ухмыльнулся игривой и чертовски греховной ухмылкой.
— Я принимаю этот вызов.
Он быстро стянул с себя одежду и протянул мне. Он был частично… голым. Его боксеры от Кельвина Кляйна низко свисали вокруг его бедер, виднелась щель его задницы, и у меня внезапно пересохло в горле. Полностью одетый Мэддокс был… сексуален.
Частично голый Мэддокс был… огнем.
Мы были просто друзьями, но, черт возьми, я была гормональным подростком, который не боялся ценить такого прекрасного экземпляра, как Мэддокс Коултер.
— Перестань смотреть на мою задницу, Гарсия.
— Перестань прыгать вокруг меня голым, Коултер.
Он украдкой оглянулся через плечо.
— У меня такое ощущение, что это был твой способ раздеть меня. Чувствуешь искушение, Сладкая Щечка?
— Да, соблазн надрать тебе задницу на Марс.
Он ухмыльнулся.
— Врунья.
Хорошо, я была вруньей.
— Черт, холодно! — Его зубы стучали, когда он провел ладонями вверх и вниз по предплечьям.
Я высунула язык и махнула рукой в сторону библиотеки.
— Пошли.
Он побежал к входу.
— Сделай небольшой тверк, — крикнула я ему вслед.
Его теплый смех был слышен сквозь холодный ветерок. Я последовала за ним и подождала у входа, наблюдая за зрелищем Мэддокса через большие стеклянные окна. Он скакал по библиотеке, совершенно непринужденно и с дерзкой ухмылкой. Ему было совершенно комфортно в своей коже. Люди смотрели, потеряв дар речи и в шоке. Девушка достала свой телефон, возможно, снимала его. Одни смеялись, другие возмущались.
Мэддокс остановился перед старой библиотекаршей, которая краснела и отплевывалась, он наклонился и сделал полутверк против бабушки, прежде чем убежать.
Я больше не могла сдерживать смех. У меня свело желудок, и я захрипела, когда он выбежал из библиотеки, библиотекари и охранник следовали за ним по пятам.
— Беги! — крикнул он мне, его улыбка была широкой и заразительной.
Я взлетела, и мы побежали.
Мы не останавливались, пока не потеряли их. Спрятавшись за мусорным баком, я попыталась отдышаться.
— Блядь, ты сумасшедшая, — выдавил
