вызывайте сюда мою дочь. Я сейчас звонил ее бабушке, она говорит, что девочка очень переживает из-за случившегося. А вы ее повесткой… У нее такой стресс будет… Может, как-то по-другому можно, а?
– Хорошо. Давайте по-другому. Я сам к ней приду. Домой. Телефон матери или бабушки оставьте…
– Тогда лучше бабушки. Записывайте.
– А почему не матери? – спросил Иван Александрович, записывая телефон.
– Ну, как вам сказать… Даже не знаю… Бабушка более адекватный человек, может быть…
– Ладно, я понимаю. Я бабушке позвоню. Как ее зовут?
– Елена Михайловна. Спасибо… Спасибо вам большое. Тогда я пойду?
– Да, идите.
Когда фигурант ушел, он тут же набрал записанный номер, и ему ответил усталый женский голос:
– Да, слушаю вас.
– Добрый день, Елена Михайловна. Меня зовут Иван Александрович Исаев, я расследую обстоятельства дела о покушении на убийство. Мне необходимо опросить вашу внучку, Нину Некрасову. Могу я к вам сегодня зайти?
– О покушении на убийство? О боже… Но как же… Что вы…
– Так могу я к вам сегодня зайти?
– Ой, а я не знаю… Надо матери Ниночки сказать… А вдруг она это не разрешит?
– В таком случае мне придется вызвать Нину в следственное управление. Повесткой.
– Ой, нет, не надо… Лучше вы сами приходите. Когда вас ждать?
Иван Александрович посмотрел на часы, проговорил коротко:
– Ровно в три… Вас устроит?
– Да… Только ведь у нас лифт опять не работает… Надо на шестой этаж пешком подниматься…
– Это ничего, я поднимусь.
– Вас консьержка может спросить – кто вы и к кому идете. Вы уж не говорите, что к нам. И что вы следователь. Сами понимаете – разговоры пойдут…
– Хорошо, я не скажу. До встречи, Елена Михайловна.
– Да, конечно… Я скажу Ниночке, да… Ровно в три…
* * *
Дверь Ивану Александровичу открыла женщина с испуганным взглядом, наверняка та самая Елена Михайловна, бабушка Нины Некрасовой. Он успел даже разглядеть ее – вид у Елены Михайловны был не ахти… Лицо бледное, под глазами круги, ладони нервно зажаты одна в другую. Это и понятно – любая бабушка на ее месте сильно бы нервничала.
– Это вы мне звонили, да? Вы Иван Александрович Исаев?
– Да, я. А вы Елена Михайловна, правильно?
– Да… Прошу вас, проходите, Нина у себя в комнате. Только я вас очень прошу… Ниночка в таком состоянии, что я за нее просто боюсь… Она так переживает всю эту ужасную историю! Она ведь ребенок еще… Что с нее вообще можно спросить, правда?
Она искательно заглянула ему в глаза, улыбнулась дрожащими губами, будто просила подтверждения – да, мол, ребенок еще… Потом добавила тихо:
– И дочери моей сейчас дома нет, матери Ниночки… Может, лучше ее подождать, а? Может, вам лучше с ней поговорить, а не с Ниночкой? Она лучше вам все объяснит?
– Нет, мне нужно поговорить с Ниной. Тем более она не ребенок и вполне сама может ответить на мои вопросы.
– Да как же – не ребенок…
– Куда мне пройти? – перебил он ее решительно.
– Да вот сюда… – указала она ему рукой. И добавила зачем-то: – Обувь можете не снимать, так проходите…
Он открыл дверь комнаты, вошел с улыбкой. Нина сидела на тахте, смотрела на него исподлобья. Бледная, глаза измученные. Видно, что недавно плакала.
– Здравствуй, Нина. Меня зовут Иван Александрович. Давай-ка мы поговорим с тобой, ладно? – проговорил он спокойно, придвигая себе стул.
Она кивнула головой, заправила за ухо прядку русых волос. Он видел, как дернулась ее тонкая шейка, – видимо, сглотнула нервно.
– Нина, тебе надо собраться. Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел к тебе, правда? Давай так… Я не буду тебе задавать никаких вопросов, а ты сама будешь рассказывать все, с самого начала. Договорились?
– С какого начала? – спросила она хрипло.
– С того самого времени, как ты решила приехать к отцу. Ты ведь раньше не хотела с ним общаться, правда? Совсем не хотела? Тогда почему вдруг?..
– Я… Я не знаю. Я правда не знаю. Он мне сообщение написал… Что ждет… Я думала, у него что-то случилось… Вот я и поехала…
– То есть обеспокоилась вот так, вдруг? А раньше он что, не писал, не звал тебя?
– Нет. Он звонил, но я звонки сбрасывала. Еще около школы меня ждал… И у дома…
– Ты не хотела с ним даже поговорить?
– Нет. Не хотела. А когда он написал… Я долго думала… А потом решила, что это неправильно. То есть нехорошо, что я так поступаю. Потому и поехала, когда он меня пригласил.
– А раньше не приглашал к себе приехать?
– Да как бы он пригласил, если я звонки сбрасывала? И мимо проходила, когда он приезжал ко мне? И вообще… Я уже запуталась совсем. Не знаю, что вам отвечать, правда.
– Хорошо. Папа был рад, что ты приехала?
– Не знаю, наверное. У них тогда праздник был, день рождения у его жены. Потом я еще к ним приезжала… А потом, в следующий выходной, уже папин день рождения был. И я снова к ним приехала. Мы с его женой хорошо общались, она классная. Папа рано спать ушел, я ей помогала со стола убрать. Еще там ее подруга была…
Нина говорила короткими фразами с паузами, будто с трудом из себя их выталкивала. Морщила лоб, слегка покусывала губы. Он не торопил ее, слушал очень внимательно.
– …Потом мы все спать ушли… А утром меня папа разбудил, он испуганный был такой… Сказал, что его жене плохо. Скорая приехала, ее быстро увезли… Потом еще этот приходил… Как его…
– Дознаватель?
– Да… Спрашивал, как все было. И меня тоже спрашивал. Записывал что-то… Он недолго был, быстро уехал. Потом папа меня домой отвез. Все, я больше ничего не знаю, правда.
– Бабушка говорит, что ты сильно переживала потом. Плакала, с ней говорить не хотела. Почему ты плакала, Нина? Тебе папину жену было жалко?
– Да, жалко… А вам бы не жалко было, если бы вы знали, что человек умирает? И еще я боялась, что на меня могут подумать… Но это не я, правда… Не я…
Она заплакала тихо, размазывая ладошками по щекам слезы. И проговорила сквозь сдержанное рыдание:
– Это не я… Это… Это Алиса…
– Почему? Почему ты так решила, Нина? – слегка наклонился он к ней.
– Да потому что я видела, видела! И еще слышала все! Слышала, как эта Алиса говорила папе… Она к нему приставала, понимаете? Я все сама видела…
– И что же она говорила такое?
– Ну… Что хочет папу убить… Что он ею
