воплощение самой морской стихии. Она кивнула, и четверо стражей выволокли Себастьяна из зала, чтобы приготовить к обряду перевоплощения.
В этот день была поставлена точка в этой темной истории, и Ариэль, где бы она ни была, действительно стала последней сиреной, которую пыталась украсть эта развращенная душа. После казни Себастьяна подводный город сможет начать новую главу, очистившись от скверны и предательства…
…Заброшенные руины некогда величественного особняка Виктора Монтегрин производили жутковатое впечатление. Ночной бриз со свистом гулял между ветхими каменными останками стен, отколов куски штукатурки и разнося по округе облака пыли.
Здание, некогда гордо возвышавшееся на вершине холма у самого берега, было почти полностью разрушено. От огня и времени уцелели лишь угольно-черные остовы несущих конструкций да часть наружных стен с провалами проемов.
Широкая терраса, ранее выходившая на великолепный сад, где гуляла Ариэль, ныне обрушилась, погребя под собой остатки цветников и беседки. Теперь здесь виднелись лишь груды битого камня, поросшие чахлым кустарником.
Старожилы говорили, что страшный пожар произошел здесь около двадцати лет назад, оставив на этом месте лишь зияющие руины. Все случилось после какого-то мощного взрыва в подвалах особняка, потрясшего всю округу и разрушившего почти весь дом.
Сам хозяин особняка, чудом уцелевший при этом происшествии, пропал без вести вскоре после пожара. По слухам, разорившийся богач слишком долго блуждал по руинам в поисках каких-то драгоценностей и рехнулся окончательно от горя. Но кое-кто убеждал, что видел, как сумасшедший старик бросался в море прямо посреди ночи. Он истошно кричал навстречу бушующему морю, что единственная ценность, которая была ему дороже жизни, Ариэль, должна вернуться к нему. Ибо так предписывает ей сделать какое-то древнее заклятие! Безумного и превратившегося в старика Виктора увезли в лечебницу, где он вроде бы и умер…
А с тех самых пор здесь начали происходить ужасающие события. Все окрестные жители стали замечать в округе развалин особняка мрачные фигуры, бесцельно слоняющиеся в ночной тьме. Бестелесные силуэты призраков вставали из-за изуродованных провалов стен и принимались бродить по развалинам в лунном свете. Казалось, они чего-то искали, но никак не могли найти.
Временами призраки сходились все вместе на остатках обвалившейся террасы. Устремив безумные взгляды в сторону моря, они принимались двигаться в том направлении, почти лететь над камнями.
И тогда на берегу поднималась дикая сумятица из завываний и протяжных стонов. Создавалось впечатление, что тени норовили войти прямо в соленую воду, но что-то их удерживало, являясь им в виде невидимой преграды.
Едва касаясь водной глади, фигуры начинали дергаться в беспомощных конвульсиях, будто их ноги схватились невидимым пламенем. Со сдавленными воплями они шарахались назад на берег, корчась в мучительных судорогах.
Длилось это обычно не более получаса, после чего все стихало вновь. Призрачные тени рассеивались в воздухе, словно растворяясь в ночных сумерках. Лишь одна более крупная фигура оставалась недвижно сидеть на самом берегу, уткнув бестелесный лик в ладони.
Поговаривали, что это был сам Виктор, обитель которого когда-то возвышалась на вершине холма. Будто бы его душа так и осталась бродить в окрестностях особняка, терзаемая жуткими муками былых преступлений.
Кое-кто из стариков поговаривал, что ночью, при лунном свете, можно было различить очертания величественного морского чудовища, которое якобы следило за метаниями Виктора со дна прибрежной лагуны. Однако никто не мог подтвердить эти россказни наверняка.
С тех пор окрестности бывшего особняка пустовали годами. Ни одна живая душа не решалась селиться на проклятом месте, из опасений потревожить неуспокоенные тени его бывших обитателей.
Лишь по ночам порой вновь доносились протяжные стенания с берега. Им вторил тоскливый ропот волн, вечно бросающихся на недоступный для душ утопленников песчаный пляж…
…На берегу небольшой живописной бухты притулился скромный рыбацкий домик. Из его единственной трубы к чистому небу поднимался легкий дымок. Перед фасадом раскинулся ухоженный палисадник с пестрыми цветочными клумбами, за которым виднелись развешанные рыболовные снасти.
У самого берега, едва не касаясь днищем песка, покачивалась на мелкой зыби маленькая рыбацкая лодчонка с опущенным парусом. Ее борта были основательно погружены в воду от тяжелого улова, хранившегося в сетях.
На носу посудины сидел коренастый загорелый мужчина средних лет с крепкими мускулистыми руками и развевающимися на ветру длинными волосами, стянутыми в хвост. В данный момент он ловко орудовал багром, выгружая свою добычу на берег.
Заслышав скрип открывающейся двери, рыбак поднял голову и обернулся в сторону домика. По усыпанной ракушками тропинке к нему шла женщина в простом светлом платье с фартуком хозяйки. Лицо ее лучилось мягкой приветливой улыбкой, а глаза излучали море света и любви.
Хотя возраст давал о себе знать мелкими морщинками, она все еще оставалась очень красивой, с правильными чертами и живыми движениями. Темные волосы были убраны наверх, открывая стройную шею и изящные ключицы.
— Джей! Я вижу, сегодня на ужин снова будет вкуснейшая рыба, — игриво окликнула она мужчину. — Надеюсь ты не поймал никого из моих бывших сокурсниц!
Тот улыбнулся в ответ, слегка сконфуженно потер шею.
— Как видишь, Ари, море как обычно щедро к бывшим морским волшебницам! — с хитрецой отозвался он.
Ариэль мелодично рассмеялась и легко сбежала по песку навстречу мужу. Джейсон встретил ее раскрытыми объятиями и в порыве чувств закружил на вытянутых руках над волнами, беззаботно целуя в губы.
В этот момент из дома раздался радостный детский визг, и к ним устремились двое малышей лет пяти-шести. Белокурые близнецы во весь дух неслись к отцу по песку.
— Папочка! Папочка! — верещали они наперебой, обхватывая Джейсона за колени пухлыми ручонками.
— Ого, да вы уже проснулись, мои маленькие? — притворно изумился он и подхватил обоих детей на руки, усадив к себе на плечи. — А ну, держитесь крепче, морские разбойники!
Семейство с визгом и хохотом закружилось по пляжу, то и дело норовя свалиться в пену прибоя. Причалившая лодчонка беззаботно раскачивалась рядом на волнах, сторожа этот островок домашнего счастья.
И вдруг из двери домика на крыльцо вышла еще одна девичья фигурка. Подросток лет четырнадцати, она удивительно напоминала свою мать в молодости той же грациозной гибкой осанкой и пленительными чертами лица.
Синие глаза девочки казались бездонными омутами, в которых переливались игривые солнечные блики, словно само море смотрелось в них, подмигивая издалека. Темные локоны рассыпались по плечам, подчеркивая нежную матовость кожи.
Она дразняще фыркнула, глядя на беспечные игры родителей и младших братьев, и уселась на покосившийся ступени крыльца в своей излюбленной позе — одну ногу подогнув под себя. В этот момент она еще больше стала похожа на русалку с хвостом, сидящую на береговых камнях.
Какое-то время
