к охотнице и ножом разрезала веревки. Та быстро связала старуху, еще раз ударив ее по голове камнем для острастки или просто из злобы, и они выскочили из дома. Возле реки раздавались выстрелы. Баста схватила лежавшее около двери полено и в три прыжка опять скрылась в темноте.
– Ты не пойдешь туда, там стреляют, – строго сказала Хо, с трудом удерживая Кью возле дома.
Через несколько минут все стихло. И тут они услышали смех. Смеялась Баста, приближаясь к дому вместе с Эн.
– Вы бы его видели! Стоит такой, целится в старика копьем, а старик стоит возле водопада и целится в него, ну чистое кино! Бабах! Старик мимо, темно же, да и подслеповат, видать, а этот берет и швыряет копье, как девчонка, прикинь, вот с таким замахом! – Баста нарочито вычурно пародирует бросок. – Оно попадает на полтора метра выше старика, прямиком врезаясь в какой-то камень. Ну, думаю, мазила! А камень возьми, да и грохнись прямо на башку этого старика, тот р-р-раз – и валится прямо в реку. Ну чистый цирк, – гогочет она, приобнимая слегка ошалевшего Эн. – Ну что, прошла твоя «болотная болезнь», герой?
– Как думаешь, он умер? Может нам его спасти, вытащить из реки? – Эн вроде бы улыбается, но растерян.
– Расслабься, гуманист! Считай, что не ты убил его, а камень. Природа, так сказать, взяла свое, – опять хохотнула Баста. – Ты убил людоеда. Я видела у них в сарае человеческие кости – детские, между прочим. Уж не знаю, зачем они там их хранили. Но меня они тоже думали если что в пищу употребить. Так что считай, доброе дело сделал. Да и вообще, могла ли я подумать, что кто-то будет из-за меня рисковать жизнью? Я бы, конечно, все равно от них, старичья, вырвалась. Когда девчонка убежала, меня уже ничего не сдерживало – так-то я все боялась, что они на ней могут отыграться. Они же реально чокнутые, прямо совсем! А тут ты басом таким громким: «Эй, старик!..» Пришел грозный мститель освобождать бедную Басту. Я прям тронута, реально! Всем всегда было наплевать на то, что будет с Бастой, кроме нее самой. А тут явился спаситель! А эта, мелкая, видали? Камнем так прямехонько в лоб этой сволочи – хренак! И вот Баста снова свободна!
– Да это все Кью, – смущаясь от похвалы, стал оправдываться Эн, – она первая рвалась тебя освобождать.
– Ну что, снова все вместе? – совсем по-детски попыталась обнять всех троих Кью.
Наутро, захватив запасы грибов, ягод и сушеной рыбы, а также посуду, одежду, одеяло и еще множество всяких полезных мелочей, отряд снова двинулся в путь.
Темнело теперь рано, и долгими вечерами, сидя возле костра, они сочиняли прошлое для Эн и смеялись, придумывая для него разные варианты имен и событий. Он рассказывал Кью самые разные истории, но точно не мог сказать, сам ли сочинил эти увлекательные сюжеты или читал их когда-то. Хо смеялась, называя его то Жюлем Верном, то Сельмой Лагерлеф, то братьями Гримм. Баста оставила попытки научить Эн охотиться и теперь учила Кью, выточив для нее маленькое копье как раз по ее росту.
Еще через десять дней путники, взобравшись на небольшую сопку, вдруг увидели внизу долину, а в ней – дым от многочисленных труб. Хо внезапно обессилела и села прямо на уже подмерзающую землю, с благодарностью и почти любовью взглянув на совершенно ошеломленного Эн и гордую Басту. Она сняла со своих плеч поклажу, которой они обросли за время похода, обняла за ноги дочь, заплакала и поняла, как же давно мечтала услышать эти звуки: лай собак и крики беззаботно играющих детей.
Примечания
1
Одно из недавних исследований на эту тему: Щебланова Е.И., Петрова С.О. Современные зарубежные исследования тревожности интеллектуально одаренных школьников // Современная зарубежная психология. 2021. Том 10. № 4. С. 97–106.
