Ирина Млодик
Катастрофа (не) случится? Тревога и что с ней делать
© Млодик И.Ю., 2023
© Издательство «Генезис», 2024
Предисловие
На протяжении четырех лет, с самого начала пандемии, я была вынуждена много думать о тревоге, слушая окружающих меня людей и клиентов и их бесчисленные и разнообразные версии того, что непременно произойдет в мире в ближайшем будущем. Конечно, и сама я тоже об этом фантазировала и беспокоилась (сразу скажу, что ничего из этого не сбылось, хотя кое-что все-таки случилось, но совсем не то, что все мы предсказывали).
И поэтому несмотря на то, что рассуждения о тревоге в эти годы звучали, как говорится, из каждого утюга, и, возможно, многое вам покажется знакомым, я решила обобщить все то, что наблюдала, глядя на себя саму, своих близких, клиентов и посетителей социальных сетей – благо возможностей для исследований этого вопроса было предостаточно.
Разговоры о тревоге возникли потому, что внезапно все человечество оказалось перед лицом не то чтобы чего-то совершенно нового, ведь и пандемии, и вооруженные конфликты случались и раньше, – скорее, с началом пандемии закончилась наша прежняя, хоть как-то поддающаяся планированию жизнь, и началась другая – та, которую для многих трудно было предсказать и предвидеть.
Будучи по природе своей человеком достаточно тревожным, я в полной мере на себе прочувствовала сей неожиданный поворот. Но кажется, что по прошествии этих лет с начала пандемии я стала тревожиться меньше. Ведь если перестать вкладывать все силы в профилактику того, чего вам хочется избежать, и пройти через малопредставимое непростое будущее (желательно с помощью психотерапевта или других близких людей, рядом с которыми вы можете проживать сложные чувства), то вы станете сильнее и крепче. Но об этом чуть позже. А пока поговорим о том, что такое тревога и какой она бывает.
Часть I
Что такое тревога и какой она бывает
Глава 1
Тревога и страх – в чем разница
Говоря о разнице между тревогой и страхом, я имею в виду обычную жизнь граждан, не связанную с пребыванием в экстремальных условиях. В ситуации постоянной и реальной опасности начинают действовать немного другие законы.
В обычной жизни страхом является наша эмоциональная реакция на угрозу, поэтому страх всегда актуален, он всегда здесь и сейчас. Страх – это знак, который помогает нам правильно реагировать. Если мы боимся, значит, нам что-то угрожает (не важно, реальна или фантазийна эта угроза). Именно поэтому ситуации, когда по каким-то причинам человек перестает бояться или отщепляет, диссоциирует эти переживания, очень опасны: человек в таком состоянии не может вовремя распознать угрозу и адекватно среагировать. Если же мы все-таки боимся (причем не слишком сильно, потому что страх, переживаемый как аффект, не всегда позволяет хоть сколько-то думать и действовать), то можем и определить возможный источник угрозы, и начать действовать.
Реакции нашего тела при страхе: замри, беги, сражайся. Мы должны что-то сделать сейчас, в настоящем, чтобы спастись или обеспечить себе безопасность.
Тревога тоже отражает угрозу, но скорее, угрозу нашему представлению о себе или восприятию нас в глазах окружающих. То есть она подвергает сомнению наши возможности справиться с какой-то ситуацией, в том числе с опасностью для жизни, которая теоретически может случиться в будущем. И не справившись с ситуацией, если выживем, мы можем попасть в геену огненную нашей вины, стыда, страха чьей-то проявленной ярости, критики, недовольства, разочарования. В общем, тревога сообщает нам: если в будущем случится что-то плохое, то мы с большой степенью вероятности не умрем физически, но будем растоптаны негативной реакцией – чаще собственной, но иногда и чьей-то. А если умрем, то нам будет уже все равно. То есть это переживание не столько за свое физическое существование – по этому поводу мы, скорее, боимся, – сколько за то, как мы сами или кто-то другой будем воспринимать нас после произошедшего.
Разница и в том, что актуальную физическую угрозу мы как-то определить можем, а вот достоверно предсказать будущее не у всех получается. Для того чтобы тревога нас покинула, необходимо убедиться в том, что будущее уже наступило и ничего плохого не случилось, либо случилось, но мы с ним справились. И если страх мы перестаем ощущать, как только миновала угроза, то тревога может жить в нас столько, сколько мы будем ожидать все новых и новых личных или глобальных катастроф.
В теле тревога чаще всего живет как энергия, которую невозможно выпустить на волю. Все потому, что речь идет о будущем, которое еще не наступило, а значит, еще не пришла пора действовать. Например, если у вас завтра экзамен, и вы тревожитесь о том, как его сдадите, то вы начнете ходить по комнате из угла в угол или будете крутить прядь, кусать ногти, крутить кольцо, перебирать предметы на столе. Потому что тревога порождает в вашем теле возбуждение, которое пока некуда применить, ведь экзамен только завтра, а сегодня вы еще ничего не можете сделать с тем, каким будет ваше настоящее завтра. Вы, конечно, можете еще раз перечитать конспекты, но вашу тревогу обычно не убеждает тот факт, что вы готовитесь, – она упорно шепчет вам: «Все равно ты ничего не знаешь и непременно провалишься или просто тебе не повезет – достанется самый сложный билет, тебе ведь часто не везет. Ты даже не запоминаешь то, что читаешь. Ты завалишь экзамен, можешь даже не пытаться учить дальше, все бесполезно».
Но делать-то что-то нужно. Поэтому тревожные люди часто двигательно расторможены: они постоянно что-то теребят, крутят, суетятся, дергают коленом, мнут пальцы, то есть создают много мелких, как бы остановленных движений. Не зря Фридрих Перлз, основатель гештальттерапии, определял тревогу как «возбуждение минус кислород». То есть активизация есть, но она остановлена, в том числе в дыхании. Тревожные люди часто неправильно, неглубоко дышат.
Движение, даже мелкое и остановленное, суетливое, помогает тревожным людям как-то справляться с энергией. При этом проявленное, активное и завершенное действие всегда лучше, чем остановленное. Именно поэтому тревожным детям, протершим себе дырку на штанах от ерзания за партой, стоит предлагать сбегать на третий этаж за журналом. Пока бегает, сбросит часть энергии в проявленном действии и будет меньше мешать остальным.
Возможность что-то сделать большинством из нас воспринимается значительно легче, чем невозможность. Поэтому мы и находим себе двадцать
