Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
что Машка теперь первоклашка! — с улыбкой и добротой в голубых глазах спокойно сказал муж.
— Я несдержанная грубиянка, а тебе как-то удается все правильно понять! — подняв к мужу бездонные глаза, девушка подарила Блотскому одну из тех солнечных беспечных ослепительных улыбок, от которых у молодого человека даже по прошествии шести лет со дня их знакомства все так же захватывало дух.
Они стали спускаться по ступенькам. Глянув себе под ноги, она бросила мимолетный взгляд в сторону калитки и дорожки и вдруг споткнулась. Леша среагировал мгновенно, схватив жену за руку, предотвратив тем самым ее падение. Злата, вцепившись в рукав Лешиного пиджака, готова была потерять сознание.
По дорожке, не торопясь, шел Дорош.
Девушку как будто током ударило, когда она узнала его. Сердце сделало какой-то невероятный скачок и забилось с перебоями где-то в горле. Дыхание перехватило, коленки подогнулись…
— С тобой все в порядке? — спросил Блотский, с беспокойством взглянув на ее лицо, на котором вдруг выступил румянец.
Девушка смогла лишь утвердительно кивнуть. Они спустились по ступеням, прошли площадку и смешались с толпой. Начиналась торжественная линейка. Чувствуя, как ее пронизывает дрожь, Злата опустила голову, боясь даже смотреть в сторону Витали, боясь выдать себя. Ни разу с той незабываемой ночи они не виделись. И если не считать того единственного телефонного звонка, на который Полянская не ответила, он больше не звонил. И она молчала. К тому же почти весь август они с мужем провели в Минске. Круговорот той деятельности, которой они занимались, увлек, закружил: в одном из крупнейших книжных магазинов столицы издательство организовало для Златы Полянской встречу с читателями.
Сразу после этого девушку пригласили в качестве гостьи на съемки телепередачи, где обсуждалось ее творчество как писателя. Ирина Леонидовна, очень серьезно относясь к своим новым обязанностям концертного директора, организовала для нее участие в сборном концерте на открытой площадке в парке, большое интервью в одном из женских журналов и договорилась об участии в концертах, посвященных Дню города, в нескольких городах Беларуси. В городах, где Злата еще не была и где о ней, возможно, даже не слышали, а это многое значило. Потом они забрали в Минск Маняшу и здесь выбирали ей все необходимое для школы.
Вся эта суета, приятная, радостная, закружила. И Злата, погрузившись в нее, старалась не думать, не вспоминать… Иногда ей это удавалось. Но иногда… Воспоминания о Дороше застигали девушку в самых разных местах, не спрашивая разрешения, врывались в сознание, в сердце, разбивая вдребезги покой, заставляя сердце тоскливо сжиматься. Лежа по ночам рядом с мирно спящим мужем, девушка вглядывалась в прозрачную темноту комнаты и видела лицо Витали, его темные глаза, проникающие прямо ей в душу. Беззвучные слезы катились из глаз, их впитывала подушка. Тоска прогнала чувство вины перед мужем, да и совесть уже не мучала ее. Она скучала по Дорошу и не знала, увидит ли когда-нибудь вновь. И уж, конечно, Полянская даже не думала, что увидит его сегодня.
А между тем ей следовало бы это предположить, и дело даже было не в том, что жена его была завучем. Злата вспомнила, что еще во времена ее недолгого преподавания в этой школе на праздничные линейки приглашали представителей организаций, расположенных на территории сельского совета. И сегодня здесь присутствовали председатель, директор совхоза, которому непременно дадут слово, а пансионат представлял Дорош. Злата подняла глаза. Линейка уже началась. В рядах родителей и гостей наступило затишье, да и дети, притихнув, стояли, не шелохнувшись, и не сводили глаз с импозантной фигуры директора школы, голос которого даже без микрофона разлетался далеко вокруг. Испуг от столь неожиданной встречи с Дорошем прошел. Сердце, вернувшись на место, забилось ровнее, дыхание восстановилось.
Взглянув украдкой на мужа, увлеченного речью директора, Злата сделала маленький, почти незаметный шажок назад и огляделась по сторонам. И сразу увидела Виталю. Он стоял чуть правее от нее, рядом с дорожкой. Расставив ноги и сцепив ладони в замок, он, повернув голову, внимательно и сосредоточенно слушал вступительную приветственную речь директора школы. Осмелев, Полянская стала разглядывать его. Сердце снова тоскливо заныло. Он был таким красивым в своем темно-сером с отливом, классическом костюме, в ярко-бирюзовой сорочке, вступающей в контраст с его смуглой кожей, и галстуке в тон костюму. Гладко выбритый, явно только что побывавший в парикмахерской, он так и притягивал к себе взгляд девушки. И она смотрела на него, не в состоянии отвести глаз, ловила его движения, пусть и незначительные, едва заметные… Вот он чуть заметно усмехнулся, когда директор припомнил какую-то шутку, вот поднял руку и небрежно пригладил волосы таким до боли знакомым движением.
И вдруг Дорош обернулся, как будто почувствовав чей-то взгляд, и глаза их встретились… Их разделяло с десяток метров, но это было неважно. Едва их взгляды встретились, все вокруг исчезло, затихло, перестало существовать… Были только его глаза, их плен, из которого ей уже невозможно было вырваться, а все остальное не имело значения. Злата снова тонула, растворялась в них, забывая обо всем на свете. Дорош первым отвел взгляд, и Злата, спохватившись, опустила глаза. Но еще не раз за все время, пока шла линейка, они встречались взглядами.
Мужчина ни разу не улыбнулся ей, казалось, даже наоборот, каждый раз, поворачиваясь к ней, становился все мрачнее. У девушки на глаза наворачивались слезы. Она кусала губы, едва сдерживая невыносимое желание подойти к нему, коснуться…
Осень в этом году выдалась сухой, теплой, не по-осеннему солнечной и ясной. В конце августа прошли долгожданные дожди, и снова восстановилась жара. И все же, несмотря на ясные сентябрьские деньки, с наступлением осени деревня опустела. Дачники, все лето жившие в деревне, уехали в город, и приятная сердцу суета затихла.
Безмолвие — постоянный спутник Горновки — снова воцарилось над деревней и ее окрестностями. Днем Злата часто выходила на улицу, усаживалась на лавочку и долго сидела без движения. Звенящая тишина висела над деревней. Она окутывала, обволакивала, казалась почти осязаемой. Улица была пустынной. Старушки, жившие по соседству, либо копались в своих огородах, убирая урожай овощей, либо с утра пропадали в лесу.
После августовских дождей пошли грибы. Злата сидела на лавочке, запрокинув голову, и смотрела на небо — высокое, яркое, пронзительно-синее. Она могла бесконечно смотреть ввысь. Что виделось ей там в эти минуты, она и сама бы не смогла сказать, но эта синева как-то успокаивающе действовала на нее. Только тяжелые темные облака, предвестники холодов и бурь, напоминали о том, что лето ушло и вернется не скоро. Час
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
