лицезреть её лучшую часть. Пришлось немного импровизировать, чтобы уложить всё в наш разговор, но не судите строго. Шибко любит моя дворня «эту спектаклю», как они выражаются. Всё после представления порываются идти в город бить студентов. И не объяснишь им. Хе-хе.
Граф согнулся на стуле, и его сотряс очередной приступ хохота. Он смеялся с минуту, затем тело его обмякло, и по кабинету начал расходиться сначала тихий и сиплый, а затем уж и басовитый раскатистый храп, от громкости которого у Победоносцева задёргалась бровь. Виктор Георгиевич поднялся с кресла, оставив спящую компанию, и вышел на балкон. Его обдало косыми каплями, которые ветер заносил под козырёк. Голова закружилась от грозового воздуха, такого свежего после удушающей атмосферы кабинета.
Небо сверкало в такт мыслям. А ведь мерзавец прав. Не может быть прав, не должен, а получается, что прав. Поезд наш несётся в бездну.
С четверть часа Победоносцев наблюдал, как налетевшая майская гроза размывала небо. Он достал листок с шифром, надеясь увидеть в этом демоническом свете то, что зашифровал туда мерзавец Дюпре.
F I N I S
I A V A I
N V X V N
I A V A I
S I N I F
Буквы теперь вращались, будто нанизанные на икс, образовывали в мозгу обер-полицмейстера узор спирали. Он убрал листок и зашёл внутрь дома, совершенно не чувствуя в столь поздний час никаких побуждений ко сну.
* * *
Князь вошёл в спальню на онемевших ногах. Он чувствовал запах рук Елизаветы, едва уловимый аромат её ландышевых духов. Надежда, отчаянная надежда колотилась в груди. По мимолётным волнениям её ресниц, по улыбкам, по движениям головки князь увидел, что у него есть, определённо есть шанс с этой женщиной. И эта надежда, пусть и крохотная, наполнила его позабытым с детства счастливым предвкушением.
Он рухнул лицом вниз на кровать. Только сейчас он понял, в чём же на самом деле заключена сила перстня. Настоящая удача – это встретить такую женщину! Он снял кольцо с пальца и покрыл поцелуями.
Каторга теперь не страшила его сама по себе. Но страшила сама возможность разлуки с Елизаветой. И от этого душу его терзали невидимые, но чрезвычайно острые крюки.
Он проворочался час, представляя, как будет выглядеть их будущая жизнь. Но картинку эту то и дело заслонял тёмный силуэт события, которое придётся совершить, чтобы в эту будущую жизнь попасть.
Наконец он силой загнал себя в солнечный сон, в котором он бежал, раскинув руки, по лавандовому полю. Но поле внезапно оборвалось, солнце потухло, и он понял, что лежит на кровати. По спальне будто бы разносилось эхо какого-то не услышанного им звука. Капли дождя барабанили по стеклу, ветер заносил в форточку гниловатый древесный запах. Поль приподнялся на локтях и замер. Напротив него сидела тёмная фигура. Поль прищурился, надеясь разглядеть в неясном силуэте скомканный плед или ворох одежды, но это, без сомнения, был человек, который сидел на стуле возле туалетного столика. Сверкнула молния и на мгновение озарила гостя. Тот был укутан в тёмный балахон. Капюшон скрывал своей тенью лицо, глубоко спрятанное в его складки.
Поль, не моргая и не в силах пошевелиться, смотрел на наваждение.
– Елизавета, это вы?
Умом князь понимал, насколько ничтожна вероятность этого, но каким бы малым ни был шанс… Впрочем, какой человек думает умом, когда влюблён?
– Мой жеребец, – сказал сиплый голос, который Поль сразу узнал.
– Баронесса?
– Вы думаете, я забыла нашу последнюю встречу?
Снова сверкнула молния и озарила лицо. Это, без сомнения, была баронесса Армфельт. Глаза её были закрыты, на лице сияла пугающая улыбка.
– Но вы же умерли… Стало быть, вы теперь пришли за мной?
Баронесса, вихляя бёдрами, пошла к кровати. Князь попробовал дёрнуться, но мышцы его не слушались. Ужас колотился в его грудной клетке. Баронесса стянула балахон и осталась совершенно голой. Тело казалось ослепительно белым в темноте ночи. Затем она нагнулась – тяжёлые груди её нависли теперь над лицом Поля – и сдёрнула с князя одеяло. Князь почувствовал неконтролируемое возбуждение, которое примешалось в причудливой пропорции к его ужасу.
– Вижу, вы тоже не забыли, – произнесла баронесса утробно и стянула с князя панталоны.
– Но мне рано умирать! Я сделал слишком много плохих дел.
– На том свете всё простится.
Князь почувствовал, как его схватили за самое дорогое. Старушка села на него сверху, отчего пружины перины протяжно застонали. Баронесса ритмично задвигалась на нём. У князя в глазах выстрелили искры, и он запрокинул голову.
– Но какой тогда во всём смысл? – простонал он. – Зачем делать людям больно или хорошо, зачем задумываться о морали? Зачем страдать?
– Ах, люди! Они всегда ищут закономерности, – пыхтела баронесса. – Мы привыкли делить всё на причину и следствие, на курицу и яйцо. Ох! Когда-то в древности это помогало нам не быть съеденными львами. Но теперь, когда мы пытаемся постичь своим крохотным разумом высшие материи, мы ошибочно переносим эти примити-и-и-и-вные воззрения на универсум в целом.
– Но разве это так неправильно? – спросил князь, зажмурившись. Он уже с трудом мог мыслить.
– Хаос пугает нас. Ведь хаос – это лев, притаившийся в кустах, это змея, поджидающая за камнем. Темнота – универсальный страх. Неизвестность. Бесконечно открытое пространство. О вселенная, рождающаяся в наших расширившихся зрачках! О безграничный ужас! О бесконечный список возможностей умереть!
Скрип кровати заполнил комнату так, что князь едва слышал крики баронессы, которая, задрав голову, обращала их к потолку.
– Страда-а-ание, – стонала она, – это есть этот бесконечный список. И он у каждого свой. Вы можете предвкушать встречу с демонами в тёмной пещере, а можете представлять перед собой цветущий сад. Выбор за вами.
– Но ведь в темноте действительно таятся угрозы и демоны! – крикнул князь, не в силах сдерживать больше волны удовольствия, расходящиеся кругами по телу.
– Те, кто видят райский сад, вполне осознают, что в нём могут водиться и демоны. Поэтому, даже встретив этого самого демона… они всё равно продолжают находиться в этом саду-у-у. Ах, князь, как хорошо!
– Но что, если демоны только и делают, что причиняют другим боль, не оправдывают ожиданий, разрушают всё, к чему прикасаются?
Поль почувствовал, как слёзы подступают к глазам.
Баронесса расхохоталась. Темп её движений убыстрился до предела.
– И демона можно полюбить. И демона… – Баронесса на мгновение замерла и взвизгнула. Затем она повалилась на князя и задрожала всем телом. – Я же полюбила вас.
Поль вскочил от собственного крика. Всё тело его было в поту. Он нервно оглянулся, боясь увидеть баронессу в комнате
