Обтер лицо полотенцем, поправил ремень на джинсах и вышел из ванной комнаты.
Первое, что мне попалось на глаза, – трясущаяся бигудёвина на седой челке, а под ней синие глаза, раскрытые шире, чем позволено природой.
Фак!
– Доброе утро… мама, – не нашёл я слов лучше. После вчерашнего я и своё имя плохо помнил.
– Вы… вы друг Виктории? – запахнула женщина рясу, которая, наверное, халат.
– Я зашел значительно глубже, чем просто друг… – отчего-то захотелось сесть за парту и сложить на нее руки, как примерный ученик.
– То есть, ваши отношения серьёзны? – спросила женщина. И сразу остановила меня взмахом руки. – Хотя, зачем я спрашиваю, если она вас привела домой?
– Хочу заранее извиниться за возможную бестактность, – приложил ладонь к груди со стороны сердца. На всякий случай, нужно извиниться за вчерашний перфоманс сейчас. – Но, как и вчера, сегодня хочу сказать вам, что вы обворожительны. Очевидно, красотой Виктория пошла в вас.
Ох, ебать! Вот это я гусар!
Подхватил её тонкую руку и поднес к губам тыльной стороной ладони.
– Татьяны Марковна, – расцвело её лицо, даже бигудёвина на челке немного распустилась. – А вас, простите…
– Ренат, – вернул её руку на место. – И я вам очень рад.
– А Виктория ещё спит?
– Да, Виктория ещё спит, – кивнул сдержано и сделал вид, что не замечаю холодного придирчивого взгляда матушки, скользящего по мне. Футболочку, всё-таки, нужно было накинуть. – Подготовка к предстоящему экзамену забирает у нее много сил и энергии.
– Это точно, – вздохнула матушка понимающе. – Что ж, тогда не будем ее будить. Пройдёмте со мной в кухню, Ренат. Я затеяла блинчика, фаршированные творогом, на завтрак. Вы ведь мне поможете.
Судя по строгости тона, если я скажу нет, она намотает меня на свои бигуди и скатертью выкатит за порог квартиры.
– С удовольствием, – улыбнулся ей максимально обаятельно и губ Татьяны Марковны коснулась милейшая улыбка.
– Что ж, тогда пройдёмте за мной, Ренат, – послушным щенком последовал за ней. Бросил молящий взгляд на дверь Викиной комнаты, надеясь на то, что очень скоро она проснется и вытащит меня из капкана потенциальной тещеньки.
– Накиньте вот это, – протянула она меня фартук.
Покорно наклонился и дал ей, закинуть один шнурок фартука на шею. Матушка знает, как стимулировать.
На поясе шнурок завязал сам.
– Вы умеете печь блины? – спросила Татьяна Марковна и достала из холодильника небольшую кастрюлю.
– Надеюсь, под вашим чутким руководством научусь.
– Правильный ответ, – потрясла она передо мной указательным пальцем. – Тесто я приготовила с вечера. Достаньте блинную сковороду, Ренат. Она слева от плиты.
Покорно выполнял все ее команды. При этом старательно игнорировал, как каждому моему движению дается молчаливая оценка. Но бежать уже некуда, спрятаться у Вики в груди не получится, поэтому за ранний поход в туалет без позволения своей госпожи, буду отдуваться сам.
– Расскажите мне что-нибудь о себе, Ренат, – помешивала женщина в чаше начинку для фаршировки блинов. – Виктория нам ничего о вас не рассказывала.
– Обо мне особо и нечего рассказывать, – повел плечами. Старательно следил за блином, чтобы тот не подгорел и не прилип к сковороде. Кажется, я понял, как эта штука работает. – Студент последнего курса факультета мировой экономики и бизнеса. Двадцать два года, не женат, детей нет. Есть своя квартира, машина и парочка стартапов.
– Ну, надо же! – едва не присвистнула мама Таня. – А говорят, что молодежь нынче ленивая.
– Ну, вы же видели, как рано я просыпаюсь, – шутканул, между делом переворачивая блин.
– Это похвально, – закивала она. Поставила чашу с начинкой на стол и стырила у меня несколько блинов, начиная прятать в них творожную начинку.
– А вы, Ренат, влюблены в мою дочь?
Всё тёщи такие прямолинейные или только первое собеседование такое напряженное? Или мне попалась босс всех тёщ?
– Влюблен, – ответил я, посмотрев ей прямо в глаза. И пусть, учитывая наш договор, Вика отстрелит мне яйца за подобное «осложнение» наших отношений, но, кажется, скрывать очевидное уже не имеет смысла. – Это же Вика. В неё невозможно не влюбиться.
– Вы правы, – похвала в голосе матушки давала понять, что ответ ее более, чем удовлетворил.
Давление на яйца ослабло.
– Смотрите, Татьяна, Марковна, что могу, – схватил сковороду, сделал шаг от плиты и подкинул блин повыше, чтобы перевернуть его, как профессиональный шеф-повар. Но выпендривание вышло из-под контроля и блин прилетел не в сковородку, как планировалось, а мне на голову.
– Ох, Ренат! – заливисто и громко рассмеялась мама Таня и даже хлопнула в ладоши. – Вы знаете, это так забавно!
– У кого-то блин комом, а у меня шляпой, – поддержал её веселье и сдул край блина с глаза.
– Ой, не могу! – веселилась мама.
А вот моему веселью, кажется, только что пришёл конец, когда в кухню вошла Вика, во взгляде которой читалось, что она очень жалеет, что в ее руке нет пистолета. А следом за ней из-за плеча выглянул Саня, по лицу которого сложно было понять, убить он меня хочет или просто голодный.
На всякий случай надвинул блин на второй глаз и отвернулась к плите.
Я ж, блять, хозяюшка! Завтрак тут готовлю…
Глава 25. Виктория
Как незаметно убить человека, когда рядом имеется два свидетеля?
Только взглядом.
Но и это достаточно проблематично, потому что этот чертов лунатик вместо того, чтобы спать, стоит сейчас у плиты в мамином фартуке и прикрывает глаза блином.
Чтоб ему голову напекло! Хотя, куда больше? Он и без этого дурной до отметки «максимум».
– Ренат? – чуть хрипло после сна спросил сын.
Внутри у меня всё похолодело. Ногтями пальцев ног вцепилась в пол, чтобы хоть как-то устоять на месте и не начать кудахтать о том, что всё совсем не так как все подумали.
А я уверена, мама уже точно успела подумать многое, в том числе и имена будущих пары внуков.
– Доброе утро, Саша! – первой оживилась мама, которая не переставала улыбаться ни одну секунду. Кажется, перегар Рената повредил что-то в ее голове. Надо будет потом проветрить. – А к нам вот мамин друг только что приехал.
– Мамин друг? – спросил Саша и, обойдя меня, первым вошел в кухню.
Только что? – стрельнуло в моей голове.
Ренат, наконец-то, убрал с головы блин и протянул моему сыну руку, которую тот, как ни странно, пожал и даже не выразил недовольство, только недопонимание и некоторую растерянность.
