концов, провожают ведь, чтобы человеку приятное сделать, а не наоборот.
Хотя истинной причиной была, конечно, вовсе не проснувшаяся вдруг самостоятельность. Выйдя из троллейбуса, Андрей свернул в сторону от вокзала, на всегда безлюдную площадку перед багажным отделением. Катя уже ждала его там, и когда он появился из-за угла, подбежала к нему с деланой улыбкой на лице… Давно объявили посадку, а они всё так же стояли, держась за руки, почти не разговаривая, только глядя друг другу в глаза.
— Ну, ни пуха… — пожелала она, когда прозвучало последнее предупреждение.
— К чёрту…
Он в последний раз поцеловал её и, подхватив чемодан, побежал к поезду. А обернувшись на ходу, увидел, что по щекам её текут слёзы… Когда он выглянул в окно купе, Катя была уже на перроне и, заметив его, помахала рукой. Вокзальные громкоговорители ожили и вагон тронулся. Сначала Андрей перестал различать её лицо, затем и вся её фигурка слилась в одно бесцветное пятнышко, потом исчезло и оно… Лишь обрывки старинного марша всё ещё, казалось, доносились сквозь чёткий, как метроном, стук колёс на стыках рельс…
А через несколько дней он стоял в затаившей дыхание толпе на ступеньках клубного входа, где на колоннах были вывешены густо испещрённые чёрными крестиками огромные листы с результатами первого экзамена. Андрей практически не сомневался, что сдал, но всё равно сердце его колотилось как сумасшедшее пока он отыскивал свой номер.
— Стас, а ты как?
Но приятель его куда-то исчез — должно быть, нашёл уже себя и убежал звонить домой. Андрей тоже поспешил на переговорный, но там царило форменное безумие. А когда, отстояв в очереди к автомату больше двух часов, он вернулся в общежитие, койка Стасика была пуста… Даже не попрощался… Да ясно, что за удовольствие выслушивать лицемерные соболезнования. Сам бы на его месте так же, наверно, поступил…
Устная математика, сочинение, физика… Оставшиеся экзамены прошли один за другим, но почти не сохранились в памяти. Затерялись где-то между Кремлём и ВДНХ, гранитными набережными Москвы-реки и раскрытыми «книжками» Калининского. Между встречами с теми, с кем был знаком ещё по олимпиадам, и заведением новых друзей…
В какой-то меланхоличной задумчивости Андрей стоял на смотровой площадке двадцать четвёртого этажа… Взгляд его бессознательно скользил по ставшей привычной уже картине раскинувшейся под ним Москвы. Задержался на серебрящейся вдали игле Останкино — куда он так и не успел съездить… Абитура закончилась, только что объявили проходной. Осталось лишь собрать вещи и ехать на вокзал…
Поезд давно скрылся из виду, а Катя всё стояла и смотрела ему вслед. Она больше не плакала, ветер высушил слёзы. Московский состав всегда отправляли под «Славянку» — кто-то говорил ей, это потому что дважды в год на нём увозят призывников… Может, и так… Какая страшная, безжалостная музыка. Раньше этого не замечала… Катя развернулась и медленно побрела назад, к остановке. Как там Наташа сказала, в два с половиной раза хуже армии?.. Но он же может ещё не поступить. Вернётся, побоится ехать даже в Киев, пойдёт здесь, в строительный — чтоб уж точно в эту самую армию не загреметь… Эгоистка, ей должно быть стыдно за такие мысли… Да и как он может не поступить, когда она сама, своими руками добавила ему до проходного целых три балла. Если вообще не спасла от пары… Всё сделала для того, чтобы он уехал от неё. Может быть, навсегда…
Все следующие дни она не могла найти себе места, за что ни бралась — валилось из рук. Попробовала чаще ходить в кино, но быстро исчерпала скудный репертуар немногочисленных кинотеатров. Большую часть времени Катя просто лежала на маминой кушетке в кабинете, пытаясь читать, но смысл прочитанного ускользал от неё, и она часто ловила себя на том, что не может вспомнить содержание последнего абзаца… Зачем она уговорила его не звонить — попробовать, как у них получится жить порознь… Вот ведь точно, мозгов нет. Хоть бы только Андрюша это легче переносил, как в таком состоянии экзамены сдавать?..
Но почему не звонит его мама? Она же обещала ей, когда они разговаривали перед выпускным. Может, забыла?.. Катя решилась наконец, и сама набрала знакомый номер.
— Алевтина Степановна? Здравствуйте. Извините, что побеспокоила. Это Екатерина Максимовна говорит. Скажите, у Андрея ещё не было сочинения?
— О, здравствуйте, очень хорошо, что вы позвонили. Нет, пока только письменная математика. Но мы тоже не знаем ещё результата, известно лишь, что не двойка. Завтра у него устная, и там им окончательно выставят обе оценки — это какая-то система, что на устном экзамене можно попытаться улучшить результат письменного. Да вы не волнуйтесь, я же обещала держать вас в курсе. Сразу, как он нам сообщит, я тут же — вам.
Они поболтали о том о сём ещё минут пять и распрощались. Катя повесила трубку. Действительно, о чём тут звонить? Не двойка по письменной математике. Какое может быть до этого дело училке по русскому?.. Интересно, а Елене она звонила? Наверное, да…
— Андрей?! — удивлённо уставился на него отец. — Что произошло? Мы тебя только послезавтра ждали. — Но тут голос его стал тревожным: — Не прошёл по конкурсу?
— Нет-нет, пап, всё в порядке, поступил! Потому и приехал. Объявили раньше, ну я и решил, чего я там зря торчать буду? Мне эта Москва тыщщу раз ещё надоест.
— А почему не позвонил?
— Так на вокзале ж — дурдом. А мне — билет сдать, с проводницей договориться. Мест левых совсем нет, только в пятом или шестом вагоне в служебном купе нашлось.
С местами было и правда туго, но звякнуть он, конечно, мог время найти. Просто Андрею хотелось, чтобы первой узнала Катя. Подумал даже нарушить их уговор — но в последний момент сдержался. Позвонил ей сразу, как вышел из поезда, огорошив своим ранним приездом ничуть не меньше, чем родителей.
— Ну вот, а у меня ж ничего не готово, — вырулила с кухни мать. — Разувайся, умывайся, я тебе сейчас яичницу зажарю. С ветчиной, как ты любишь — в коопторге на той неделе выбросили.
— Мам, да не суетись ты, я не голодный. В поезде утром поел — набрал в дорогу лишку, с вечера осталось.
— Точно не голодный? Ну ладно тогда… Но учти, обед не скоро ещё.
— Да нормально, говорю ж, сытый. Ма, я по ребятам пройдусь?
— Похвастаться?
— Ну почему сразу похвастаться? — Андрей посмотрел на неё с деланой обидой:
