class="p1">Настя смущенно опустила ресницы, Клава отвела взгляд влево, Дита — вправо.
— Так. Понятно, — ничего не понял я, — Ладно. Теперь, когда мы разобрались в этом НЕДОРАЗУМЕНИИ — вот ЗАЧЕМ я вас позвал…
* * *
В общем, совещание с этими озабочками — нет, ну надо ж додуматься! — прошло успешно. Клава согласилась обойтись какое-то время без Источника — а если будет край как нужно, всегда можно достать его из тайника, ненадолго развернуть и потом свернуть обратно. Не будет же ведьма Дашкова в режиме 24 на 7 мониторить наш терем. Настя надела Венец и подтвердила, что Источник в свернутом состоянии в Венце не виден. Тут мне в голову пришла одна мысль…
Посмотреть есть ли в тереме ДРУГОЙ Источник.
Сисеевский.
Мысль была проверена тут же — и оказалось, что никакого Источника здесь нет. И нет, свернутым он храниться не может — Источник самостоятельно разворачивается уже через месяц, и в тереме Сисеевых обратно свернуть ему было некому.
Странно, странно, очень странно… Либо Сисеевы спрятали его где-то еще — что маловероятно, перед гибелью рода они все жили здесь, либо… Либо род все-таки уничтожили ради Источника. Только — нахрена он понадобился царю⁈ Не понимаю… Не понимаю…
* * *
Вести Венец Дашкову было стремно. По дороге можно было угодить в засаду, подстроенную людьми Дашкова, Телятевского, Морозовых, черта в ступе…
Я перекрестился. «Да воскреснет Бог и расточатся врази его…». Упоминать созданий из-за Грани в такой ситуации не самый умный поступок.
Но, как не странно, дорога до Приказа прошла тихо и мирно. Похоже, Дашков все же сумел удержать факт передачи Венца в секрете.
— Это он? — с порога спросил князь, глядя на ларец в моих руках.
— Да, — я поставил его на стол.
Дашков осторожно откинул крышку и медленно достал Венец. Изумруды сверкнули в солнечных лучах, упавших из открытых створок окна. Князь, как будто не веря своим глазам, повернул украшение, за которое погибло столько народа.
— Это он… Настоящий…
— Поддельный я бы не успел сделать, — хмыкнул я.
Дашков криво усмехнулся, все еще держа Венец в пальцах. На секунду мне показалось, что он хочет его надеть, но князь удержался от порыва и осторожно положил его на стол.
— Твои деньги, боярин Викентий, — рядом с Венцом на столешницу опустился тяжелый кожаный мешок.
Блин. Я и забыл, сколько должна весить такая сумма в условиях Руси. Это в двадцать первом веке семь тысяч рублей — это три бумажки, а здесь — весомая груда монет.
— Что в нем? — спросил я.
— То, что ты просил. Семь тысяч рублей. Золотом.
Ну, тогда можно не пересчитывать. Боярское слово — тверже гороха. Вот если б князь сказал что-нибудь вроде «То, что тебе причитается» — я бы напрягся. Мало ли, что по его мнению, мне причитается. Может — клубок гадюк?
Я положил руку на мешок:
— Уговор исполнен.
— Уговор исполнен, — повторил Дашков и, не удержавшись, коснулся пальцами изумрудов.
И в этот момент его голова взорвалась.
Глава 40
За моей спинойчто-то ударило в стену.
Капли крови Дашкова забрызгали мое лицо.
Безголовое тело князя медленно начало заваливаться набок.
С небольшим опозданием из раскрытого окна донесся грохот выстрела.
Стреляют!
Никогда не был под обстрелом, но, как мне кажется, любой, кто смотрел фильмы, хотя бы примерно представляет, что надо делать в этом случае.
Я рухнул на пол и откатился в сторону.
Над головой свистнуло и в противоположной стене образовалось еще одно расщепленное отверстие диаметром с… да, наверное, с мою голову.
Хорошо, что меня в окно не видно, а сквозь стену…
Грохнуло! Бревно стены под окном взорвалось облаком щепок, одна из которых впилась мне в щеку. В стене осталась дырка, сквозь которую пробился дневной свет.
Да из какого гранатомета по мне садят⁈
Хотя… Если наложить на пулю и ружье правильные Слова… Можно получить и вот такой эффект. Хорошо хоть, что стрелок сквозь стены все же не видит и пальнул наугад… Я вжался в пол, тихо молясь, чтобы не сглазить и чтобы этот снайпер действительно не видел сквозь стены. В конце концов — первый раз он выстрелил все же через окно…
Ничего.
Я выдернул щепку — больно, блин — и принял решение валить отсюда. Вот только… На столе остались лежать Изумрудный Венец и деньги. Деньги — мои. А что с Венцом делать? Оставить здесь? Так мало ли что — сопрут и гадай, у кого он окажется. С собой забрать? Так вроде как бы неправильно — он уже не мой, продан… Ладно. Если у Дашкова найдутся наследники — отдам им. А сейчас — надо валить.
Я на брюхе подполз к столу — я ящерица, ящерица, я вовсе не мишень… — не поднимаясь, протянул руку, схватил Венец, другой рукой ухватился за мешок…
Грохот!
ТВОЮ МАААААААТЬ!!!
Забыл, ворона ты боярская, сколько весят семь тысяч золотом? Вот и получай — с первой попытки схватить мешок не получилось, пальцы соскользнули с кожи, а когда ухватил его посильнее — выяснилось, что потратил на мешок уже несколько секунд и гребаному снайперу этого хватило.
Мне пулей руку перебило! Господи, больно-то как, ааааАААА!
Так. Отставить панику, сссука… Что там с рукой?
Хреново с рукой — кость все же вроде бы не задета, пуля прошла вскользь, но, с учетом ее мощности, даже этого «скользя» хватило на то, чтобы разнести в клочья рукав кафтана — «клифт фартовый покоцали», всплыла в голове фраза из какого-то веб-комикса — и оставить рану, из которой толчками выплескивалась кровь.
«Артериальное кровотечение» — всплыла в голове мысль, затверженная на уроках ОБЖ. Господи, благослови нашу Зинаиду Александрову, которая вбивала в нас знания, а мы, дураки, ее не слушали. «Зачем нам это дурацкое ОБЖ?». Вот за вот этим!
Наложить жгут. Я сорвал пояс и накинул его петлей на руку. Сделано.
На место выше раны. На плечо, выше бицепса, чтобы нерв не пережать. Сделано.
На одежду или прокладку. Сделано.
Закручивать, пока кровь не перестанет идти. Крутанул пояс пару раз. Руку пережало, кровь затихла. Сделано.
Зафиксировать жгут. Сделано.
Держать его не больше получаса. Ну, за полчаса я найду лекаря, который остановит кровь. Я, в конце концов, не посреди леса, а посреди Москвы…
Кстати, а ведь верно — я посреди Москвы, в Разбойном Приказе, в пяти минутах от Кремля. Где? Где реакция? Тут стреляют, убивают главу приказа — и ничего. Хотя бы кто в кабинет зашел. Где, в конце концов, хотя бы мои собственные стрельцы, они за дверью, ждут меня в коридоре… Где они?
Тут я осознал, что тишина — она только здесь, в кабинете главы приказа. А за той самой дверью слышны приглушенные крики и лязг металла.
Нападение на приказ!
Я, все так же лежа, дернулся к своему имуществу… И понял, что забрать его не получится. Левая рука горит огнем, пальцы не слушаются, так что я временно однорукий. А взять в одну руку одновременно и Венец и мешок — не могу, мешок слишком тяжелый. Что-то надо оставить…
Все той же ящерицей я прополз в угол кабинета, туда, где стоял сундук. Поднялся, прижимаясь к стене, и с натугой откинул крышку.
Бумаги.
Понятно — это князев «долгий ящик». Место, куда и он сам-то заглядывал раз в год по завету. Разворошив листы и свитки, я положил Венец на самое дно сундука и замаскировал его бумажками. Теперь, при поверхностном осмотре, его не найдут. А вот мешок — нашли бы, он объемнее…
Ухватив поудобнее тот самый мешок, и зашипев от боли в раненой руке — даже сердце забилось и мушки перед глазами замелькали — я шагнул к двери, толкнул ее плечом…
Почти сразу под дверью лежало тело одного из моих стрельцов. Суки!
Одна из вышеназванных сук в данный момент рубилась на саблях с Мишкой-Филином. Какой-то незнакомый мне мужик, в темно-синем распахнутом кафтане, с короткой рыжей бородой и кривым шрамом через левый глаз, из-за чего смахивал на пирата. Блин, а у меня из оружия — ничего… опять пистолет забыл!
Впрочем, сильно пожалеть о его отсутствии я не успел — уже через секунду после моего появления Мишка рубанул «пирата» поперек груди и тот с хрипом опрокинулся на спину.
— Мишка!
— Викентий Георгиевич!
Блин, надо себе какой-то позывной покороче придумать, «шеф» или «босс», а то пока мое имя-отчество выговоришь… Да блин, о чем я думаю⁈
— Что происходит?
