нас.
Они поздравляли меня с победой во второй дуэли. Мало того, Глеб ляпнул:
— Сейчас ещё барону покажешь что почём, и — красота! Все тебя бояться будут!
Пришлось одёрнуть его:
— Барона Вигандта ещё победить нужно! Вполне может получиться так, что это меня унесут, а не его.
Глеб смутился. Но тут же возразил:
— А я верю, что ты победишь!
— Верить-то ты можешь, конечно! — со вздохом ответил я. — Однако, недооценивать противника нельзя! А барон Вигандт очень непростой противник! Он ещё ни одной дуэли не проиграл!
— Всё бывает в первый раз! — упрямо возразил Глеб.
— Вы чего спорите? — вмешалась Полина. — Давайте лучше дадим Володе настроиться на поединок. А то это уже третья дуэль. Володя устал. А барон придёт свеженький, как огурчик.
— Спасибо, Полина! — поблагодарил я девушку и пошёл в сторону, чтобы помедитировать.
Друзья остались стоять, где стояли. Но стали говорить потише — слова Полины о том, что барон придёт отдохнувшим, возымели своё действие.
В результате шуточки по поводу двух выигранных боёв закончились. И меня это радовало. В конце концов, то, что я выиграл два боя, никак не поможет мне выиграть третий. Наоборот, я уставший, наверняка буду ошибаться.
Эх, была бы возможность полноценно отдохнуть!
Однако, имеем, что имеем.
Поединок с князем Довлатовым был коротким, поэтому для медитации у меня осталось чуть побольше времени, чем в прошлый раз. Но когда я попытался настроиться на ци, у меня ничего не получилось. Душу съедала необъяснимая тревога.
Я попробовал вычленить эту тревогу и разобраться в её природе, но у меня ничего не вышло — сердце несмотря ни на что заходилось частыми ударами. Ни дыхательные упражнения не помогли мне настроится, ни повторяемое мысленно: «Всё будет хорошо!».
Я так и просидел, борясь с собой до самого поединка — время пролетело с такой скоростью, что аж дух захватило.
Но, как только у входа появился барон Вигандт, я вдруг успокоился.
Это было странное спокойствие. Не уверенность, что непременно выиграю или проиграю. А какой-то пофигизм восьмидесятого уровня.
Мне вдруг стало абсолютно всё равно, чем закончится этот поединок. И я никак не мог понять природу этого чувства.
Настроился на бой, называется!
Чёрт! И как в таком состоянии драться?
Глава 30
Я равнодушно наблюдал, как сошлись секунданты, как что-то обсудили, как вернулись на свои позиции.
Так же равнодушно отметил команду сходиться.
И ухмыляющегося барона Вигандта тоже отметил равнодушно.
Он шёл ко мне так, как будто уже победил. Никакой настороженности в шаге, никакой разведки боем. Спокойно шёл забирать мою жизнь — это я тоже отметил, и тоже равнодушно.
Что-то позади меня кричал Сеня, ругалась Марта. А я стоял и смотрел на приближающегося барона Вигандта.
А в голове крутилось, как в «Семнадцати мгновениях весны»: истинный ариец. Характер нордический, отважный, твёрдый. С друзьями и коллегами по работе открыт, общителен, дружелюбен. Беспощаден к врагам… Связей, порочащих его, не имеет. Или имеет?
В тот момент, когда барон занёс надо мной меч, на арену с диким мявом влетел Шаман и в один миг оказался между нами. Извернувшись в воздухе, словно оттолкнувшись от него, рыжий бродяга кинулся в лицо барону.
Барон Вигандт на миг отпрянул, и у меня словно пелена с глаз упала.
Я, отскочив, увеличил дистанцию и поднял меч, который до этого просто держал, даже не пытаясь что-то им делать.
А кот уже нёсся с арены с тем же воплем. Проскочил мимо работников арены, выбежавших, по-видимому, ловить его. И через миг скрылся за пределами.
Всё это действо длилось несколько секунд, но мне хватило их, чтобы прийти в себя.
Стало понятно, что барон использовал на мне магию. Причём не тогда, когда вышел на арену, а раньше, когда я сел медитировать. А может и ещё раньше — когда секунданты князя Довлатова уходили с арены.
Но разбираться с тем, что и когда произошло, я буду потом, а сейчас…
Барон Вигандт понял, что я вышел из-под его контроля, и сразу изменился. Он больше не был расслаблен и самоуверен. Наоборот, он весь подобрался. И на лице его читалась досада.
Стало понятно, как он выигрывал все предыдущие дуэли — подло выигрывал! Бесчестно!
И секунданты ничего заметить не смогли, потому что с того момента, как барон ступил на арену, магия не применялась. Он применил её заранее…
Я пошёл по кругу, изучая моего противника. Без поддержки своей магии он оказался заурядным бойцом, очень средненьким.
Наконец, он не выдержал и кинулся на меня.
Я легко отбил атаку. Тем более, что сразу же, как только колдовство спало, я открыл сознание и начал гонять ци, используя печь дан и море сознания, тем самым вымывая остатки чужеродной магии.
Так что, к тому моменту, когда барон Вигандт сделал первый бросок, я уже был в полном порядке.
Легко отбив атаку, я сказал:
— То, как ты используешь меч, просто оскорбительно, и это факт.
О магии я говорить ничего не стал, потому что у меня не было доказательств. Но я запомнил об этом. Как говорится, я не злопамятный, но память у меня хорошая.
В общем, я решил хорошенько наказать барона, чтобы ему впредь было неповадно использовать бесчестные способы ведения боя. Особенно когда есть правила, и он сам на них согласился.
На мои слова о том, что барон плохо владеет мечом, барон взревел и кинулся в очередную атаку.
Я легко ушёл в сторону, пропустив его. А потом со всего маху шлёпнул плашмя по бароньей заднице.
— Но я научу тебя, что такое честь! — продолжил я. — Преподам тебе урок! Сделаю так, чтобы ты надолго запомнил, как подличать!
Весь остальной поединок — это была прилюдная порка. И тут я был щедр — как говорится, не сдерживался! Ну а что? Я действовал в рамках дуэльных правил. А о том, что нельзя соперника учить уму разуму, в правилах ничего не говорится.
Попытки барона как-то перехватить инициативу не увенчались успехом.
Зато у меня словно второе дыхание открылось. Словно та сила, которая была скована бароном, теперь прорвалась на свободу.
Это был самый настоящий боевой кураж. И барону Вигандту ничего не оставалось кроме как продолжать бой. Ну либо сдаться и попросить у меня прощения. Желательно на коленях. Я так ему и предложил. В тот момент, когда от очередного моего удара по бароньей заднице, его одежда лопнула, и стало видно, что он ещё долго не сможет сидеть, я негромко сказал ему:
— Попроси у
