Так и ехали.
А в Теленнонсе по прибытии на постоялый двор, где нас ждали остальные каратели, Бейт, несмотря на мое вялое сопротивление, велел мне ночевать в его комнате. Мол, уже и так хватило приключений, глаз он с меня больше сводить не будет. И Артур его поддержал.
И Джеральд действительно не оставлял меня одну, хотя вечер я запомнила смутно, потому что практически сразу уснула, не осознавая себя от усталости. Упала на кровать в том, в чем была и практически потеряла сознание. А утром открыла глаза и отчетливо поняла, насколько приблизилась к своей цели - всего несколько часов, и я буду в Тархосе.
Несколько часов! И свобода!
Полежала несколько минут, смакуя эту мысль и просто глядя в потолок. Потом повернула голову и увидела Бейта. Спящего в кресле, с запрокинутой головой и расстегнутой рубашкой. И дышать сразу стало в разы трудней, в голове зашумело, а в горле пересохло.
Крепкие мышцы, плоский рельефный живот, загорелая кожа, жилистые руки и небритый подбородок.
Судорожно сглотнув, я легла на бок, вцепилась пальцами в подушку и замерла, разглядывая мужчину широко распахнутыми глазами, практически не моргая.
Каратель, высокородный лорд, с которым я заключила договор, и который не раз спасал мою жизнь, который знает, что я - сомбра, но искренне считает, что мне нужны тренировки. Который помогает мне попасть в Тархос, зная, что я теневой маг с альмом и тем самым нарушаю закон. Единственное, что ему еще неизвестно - это то, что в Тархосе я хочу найти отца. Я умышлено соврала ему в начале знакомства, но имею ли право после всего, через что мы прошли вместе, продолжать скрывать правду? Если он принял наличие Парсеваля, то значит ли это, что и поиски отца он воспримет благосклонно? А, может, это станет последней каплей? Я ведь и так доставила ему уйму хлопот. Что если этим признанием я все испорчу? Вернуть время назад уже будет нельзя.
Взгляд мой бесстыдно блуждал по оголенной мужской груди, и тело наливалось странной тяжестью, волнующей и приятной. Хотелось поджимать пальцы на ногах, щуриться, как сытая кошка, и бесконечно улыбаться. Хотелось встать, подойти к нему, забраться в кресло, примоститься рядом, прижаться к горячему боку, коснуться ладонью кожи, а лицо поднять, чтобы была возможность прижаться губами к его губам, теплым и мягким.
Растерянно сморгнув, я вдруг осознала, о чем думаю, и какие картины рисует воображение, и пораженно вскочила.
Боги, как я могу! Это ведь жених Алионы! Они помолвлены, и она его любит! Вот дура! Предательница! И никакой откат не может служить оправданием этим ужасным мыслям! Ужасным! Ужасным! Ничего не может служить мне оправданием! Это предательство чистой воды!
Поняв, что я стою посреди комнаты в одном белье, почти в неглиже и прижимаю к себе одеяло, я метнулась обратно к кровати и сникла еще больше. Это что же получается? Он меня раздел вечером, снял грязную одежду и... я принюхалась, отчетливо уловив травяной аромат... и, кажется, мазью намазал, а я даже не проснулась. Боги, как стыдно! Как стыдно! О чем он думал вообще?
- Как себя чувствуете?
Конечно же, Бейт проснулся.
- Вы меня раздели?! - выпалила я, подняв глаза. - Вы.?! Как.?! Я не разрешала! Шутливо восприняв мое возмущенное обрывистое бормотание, Бейт тепло улыбнулся:
- Давайте по порядку. Раздел я. Как? Вы крепко спали, а я был аккуратен. Ничего компрометирующего не видел, честно закрывал глаза. Намазал ваше плечо, спину и ногу, накрыл одеялом. У вас вся правая сторона - сплошной лиловый синяк. А что касается разрешения - возможности спросить не было, и я взял на себя ответственность помочь вам быстрее выздороветь. Считаете, слишком смело?
Увидев, что я не реагирую на его шутливый тон, и вообще чуть не плачу, мужчина нахмурился, встал, не потрудившись запахнуть рубашку, и подошел ближе, присел рядом с кроватью на корточки. Я же, наоборот, отшатнулась от него, вновь почувствовав глупое волнение. Он это, конечно, заметил.
- Что-то случилось? Вам неприятно?
- Не нужно было меня раздевать, я не маленький ребенок. Раве это для вас нормально? Разве вы много девушек раздевали без их согласия?
Спросила и покраснела. Уголок его губ едва заметно дернулся.
- Ни одной, - мягко ответил Бейт.
- А почему со мной вы так себя ведете? Разве я... разве хуже тех, с кем вы раньше были знакомы?
Бейт, несмотря на недавнюю улыбку, окончательно помрачнел.
- Вы много лучше, Раймира. И я не собирался вас обижать, просто хотел помочь.
- Больше не нужно, - я еле заставила себя посмотреть ему в глаза, потому что перед мысленным взором все еще довольно ярко рисовалась картина из моих жутких предательских фантазий, дополненная стыдливой мыслью, что Бейт видел меня голой. И это казалось невыносимым, но я просто обязана была взглянуть правде в глаза. Я представляла, как целую жениха Алионы - от этого никуда не деться. Это ужасно, непозволительно и впредь не повторится. Тархос не за горами, а там я точно смогу обо всем забыть. Я справлюсь. Там меня ждет отец. Там меня ждет совершенно другая жизнь.
***
О том, что и кто меня ждет, и ради чего я иду вперед, мне пришлось напомнить себе еще не раз за следующие несколько часов. Слова об отце и о Тархосе я повторяла словно заклинание, способное восстановить хрупкое душевное равновесие. Оно, конечно, помогало, но ненадолго. До случайного столкновения взглядами, до звуков его голоса, до оклика, или короткого вопроса. Любого мимолетного напоминания хватало, чтобы ввергнуть меня в пучину вины. И Бейт, будто все чувствовал, сегодня был особенно внимателен, особенно часто оглядывался на меня, то и дело интересовался самочувствием и пытался помочь, а я по-дурацки страдала, совершенно не представляя, что делать, кроме как ждать.
А еще сейчас я почему-то особенно часто вспоминала Алиону, наши последние дни вместе, ее подарок и то, как она самоотверженно мне помогала. Если бы не она, я бы вообще сейчас здесь не находилась. Вероятнее всего, сидела бы в темнице. От этих воспоминаний становилось только хуже. Теперь, когда я думала о подруге, когда представляла ее, она глядела на меня укоризненно и грустно качала головой, как будто знала о моем предательстве. И это больше всего выбивало из колеи.
Кажется, даже об элторе на границе я не думала так часто, как о подруге.
Бок все еще болел, но уже не так остро - после полноценного сна и целебной мази только еле заметно ныл. Но я этого почти не замечала. Измотавшись от тревожных мыслей и разомлев от жары, я прикрыла глаза, чувствуя, как болит голова и как тянет меня в дрему, несмотря на то, что я прекрасно выспалась.
Но ведь невозможно уснуть верхом на лошади? Просто физически невозможно.
Успокоив себя такой нехитрой отговоркой, я позволила телу расслабиться. И тут же провалилась в серую хмарь тени. Но вороном я сегодня себя не ощущала, я как будто вообще была не в своем сне, не там, где я управляла своим телом - здесь я двигаться не могла и просто смотрела. А смотреть было на что. Пеструю сову напротив я узнала сразу, будто и не прошло шести лет, которые для меня стали другой жизнью. Будто я вернулась в ту пору, когда и знать не знала, кто такие сомбры, и не догадывалась что буду так жить. Как будто все, что было, мне приснилось.
