- Долгое время я основывал свои догадки на детских воспоминаниях, - говорит Дан. - На том, что родители говорили при мне. Для этого, конечно, пришлось развивать ментальное направление, как еще было все это вспомнить? И на инструкциях, оставленных родителями тёте. И еще, кроме воспоминаний, я опирался на собственные способности. Раз меня создали в противовес Розену, значит, скорее всего, у меня все наоборот, дурацкая детская логика, но она оказалась правильной. Я усиливаю магию, значит, Розен, наверное, ее забирает. У меня много специальностей, значит, у него, скорее всего, буквально одна, заточенная под его цель: забирать магию. Как видите, многое я угадал.
Дан кидает сигарету в воздух, поджигает на лету и развеивает пепел. Ненадолго переводит взгляд с неба на нас, будто для того, чтобы убедиться: мы до сих пор не ушли. И опять поднимает взгляд.
- Чего мне даже в пять лет в голову не приходило, так это того, что мое предназначение — победить бога. Родители, вы вообще нормальные были?!
«Нет, конечно», - думаю я. Что в этой истории нормального? Почему нельзя было поступить как-то по-другому, Дан-то в чем виноват? Зачем они его в это все впутали? И потом, это такой странный, беспомощный ход — просто родить того, кто может быть, возможно, если повезет, способен противостоять... а может быть, и нет. А может, не захочет. А может, не доживет. Мало ли что. Как можно было пожертвовать своими жизнями ради настолько призрачного шанса? Неужели нельзя было получить какой-то другой шанс? Неужели нельзя было исключить из уравнения собственного ребенка?
Я вспоминаю, что давно догадывалась: смерть старших Князевых связана с талантами Князева-младшего. Но почему-то раньше, когда я думала, что его таланты были их конечной целью, мне было гораздо проще их понять, чем сейчас, когда Дан говорит мне: это все — только ради того, чтобы, возможно, победить Розена. Ради шанса. Призрачного шанса, который сидит с нами на крыше, поджигает на лету вторую сигарету и по-прежнему не знает, как побеждать бога.
Джанна молчит и тоже смотрит в небо. Мне ужасно интересно, о чем думает она. И она спрашивает:
- Когда ты об этом думаешь, тебе не хочется помолиться?
- Думаешь, пора? - усмехается Дан.
- Думаю, давно пора. Ни за что не поверю, что боги не хотят его остановить. В конце концов, он забирает их людей и им предназначенную веру.
- Даже если так, что с того? - пожимает плечами Дан. - Боги проявляются в смертном мире лишь через действия людей, людскими руками. Без нас они бессильны.
- А мы бессильны без них, - кивает Джанна, - но если наши цели совпадают с целями богов, то они дают нам силу, а мы им руки...
- Религиоведение, первый курс, - не выдерживаю я. - Если вы продолжите в том же духе, я с башни сигану.
- Я никогда их об этом не просил, - говорит Дан. - Думаешь, стоит?
- Думаю, самое время.
Дан пожимает плечами, встает на колени, оглядывается на Джанну:
-У вас так можно? Так делают? - она кивает, и он затихает, опустив голову.
34. Башня, боги
- Ну наконец-то, - говорит женский голос. Я не узнаю его, кажется, слышу впервые, но при этом у меня появляется ощущение, будто обладательницу голоса я знаю. Виделись мельком, встречались разок. Только и разницы, что узнала я ее не по внешнему виду и голосу, а по ощущению от ее присутствия.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Светловолосая женщина, чем-то неуловимо похожая на Джанну, тоже из восточных, стоит перед нами, уперев руки в бока, хмурит брови и вроде бы делает вид, что сердится, но улыбается так, что весь эффект от грозной позы пропадает. Ее улыбка нам рада, она просто светится от радости. А еще мне начинает мерещиться, будто рук у женщины целых три пары, и пока одними она изображает мою матушку в гневе, другими поправляет прическу, а третьими делает приветственный знак восточных служителей. Я моргаю, и лишние руки пропадают. А потом появляются вновь.
Джанна складывает руки в ответном приветственном знаке (выходит, она тоже его видит) и опускается на колени. Дан как встал на колени, чтобы помолиться, так и не поднялся, даже теперь. Получается, на ногах, кроме самой незнакомки, остаюсь только я, и я, конечно, умом понимаю, что раз два умных человека на коленях стоят, то надо бы последовать их примеру, я даже готова это сделать, но не раньше, чем спрошу:
- Кто вы?
- Ты меня знаешь, девочка, - отвечает она, и светлые волосы ее начинают отливать золотом. - Меня зовут Защитница, а еще Паучиха, а еще сотней других имен, но ты их все равно никогда не слышала.
И тут у меня, конечно, не остается выбора.
Всё это выглядит как странный, слишком смелый, слишком волшебный даже для магов сон. Боги не спускаются с небес, чтобы решать человеческие проблемы, не-а. Но Паучиха стоит передо мной, сверкая то как золото, то как пламя, и все, что мне остается, - это поверить, что именно мы почему-то удостоились такой чести. И подумать: возможно, боги приходят на землю постоянно, просто те, к кому они приходят, не говорят об этом. Я вот — точно никому не скажу. Тем более, что богиня-то из восточных.
Паучиха благосклонно наблюдает за моим коленопреклонением, потом подходит к Дану и непринужденно опускается на колени рядом с ним. Как будто они просто сидят рядом и беседуют.
-
