парня, которого я знала целую жизнь назад. Во многих отношениях это было правдой. Теперь он был политической знаменитостью, татуированный герой войны, сын избранного вице-президента. Его тоже ждал эскорт — возможно, секретная служба, учитывая террористический риск. Для кого-то вроде него это, должно быть, огромный стресс.
Он выглядел несчастным, сидя напротив меня, и я задалась вопросом, испытывает ли он все еще какую-либо физическую боль от своей травмы.
— Очень скоро я возвращаюсь в Штаты. Командное выступление на церемонии инаугурации. — Он постучал по своей ноге татуированным пальцем. — Но я буду скучать по Лондону. Это хорошее место, где с легкостью можно раствориться.
Да, это так.
— Почему ты отправил огромное пожертвование на имя моего отца? Это то, на что ты действительно хочешь потратить свои деньги, Лэнс? — Спросила я, толкая пакетик малинового чая из кружки в мини-воронку от чрезмерного перемешивания. Независимо от того, сколько я думала об этом, я не могла ни за что в жизни понять его мотивацию ради денег. Итак, все, что у меня осталось, — это невообразимая мысль о том, что он действительно может сожалеть. Ух. Черт.
Лэнс выглянул из окна кафе, наблюдая за оживленным уличным движением и не менее оживленными пешеходами, которые, несмотря на моросящий зимний дождь, занимались своими делами.
— Спасибо, что встретилась со мной, Бринн. Это то, чего я хотел очень давно… и чего очень боялся. — Закончив говорить, он снова перевел взгляд на меня.
— Ты сказал… сказал, что хочешь рассказать мне, что на самом деле произошло той ночью на вечеринке. — Я чувствовала, как сердце учащенно колотится где-то глубоко в груди.
— Да. — Он поерзал на своем сиденье и, казалось, собрался с духом, готовясь к тому, что хотел сказать. — Но сначала хочу, чтобы ты приняла мои глубочайшие извинения за то, как я с тобой обращался, за то, что я с тобой сделал, за то, что причинил тебе такую сильную боль. У меня нет оправдания ничему из того, что сделал, никаких отговорок, только сожаления.
Его взгляд скользнул по мне, в выражении его лица промелькнула тоска — по чему, я не была уверена. По мне? По тому, что могло бы быть между нами?
— Итак, прежде чем расскажу тебе остальное, я хотел, чтобы ты услышала хотя бы эту часть.
Я почувствовала, как что-то странное замерцало внутри меня, словно трещина, проступившая на замерзшем озере. Я пока не могла говорить, но мне удалось принять его извинения, кивнув головой.
— Ты видела видео, Бринн?
Я снова кивнула, не отрывая взгляда от своей кружки с малиновым чаем.
— Один раз. Это было единственное, что я смогла посмотреть… — Мой разум остановился от воспоминаний, которые промелькнули в голове. Другие парни, то, что меня использовали, смех, тексты песен, мучения моего тела предметами, то, как они говорили со мной, словно я шлюха, которая хотела того, что они со мной делали.
— Мне так жаль… Я не хотел, чтобы это зашло так далеко, — сказал он.
— Что, черт возьми, вы тогда имели в виду, снимая нас на видео? — Выплюнула я в ответ, поднимая голову. — Ты хоть знаешь, что это видео сделало со мной? Как это изменило мою жизнь? Что я пыталась покончить с собой из-за этого? Ты осознаешь все это, Лэнс?
— Да. — Он закрыл глаза и поморщился.
— Бринн, если бы я мог взять свои слова обратно… Я просто… мне просто очень жаль.
Я сидела там и смотрела на него, почти не веря в то, что испытываю. Долгое время я считала это воспоминание ужасным. Злой поступок, совершенный по отношению ко мне злыми людьми, лишенными угрызений совести или даже человечности за свои поступки. Но когда Лэнс сидел передо мной и так искренне извинялся, он совсем не казался таким… И это было очень нелегко принять.
— Итак… каковы были твои намерения в ту ночь, Лэнс? Если ты чувствуешь, что должен все уладить со мной, тогда, думаю, мне придется попытаться это услышать.
— Спасибо, — прошептал он, мягко и ритмично постукивая ладонью по столешнице, лишь его пальцы поднимались и опускались. Татуировки, которые украшали его, покрывали всю поверхность правой руки — скелет из костей кисти, смешивающийся паутиной между отдельными костями пальцев.
Мне было интересно, что папочка подумал обо всех этих готических чернилах на его сыне. Через мгновение он заговорил:
— Я вел себя как придурок с тобой, — начал он, — знаю это, и мне нет оправданий, но когда я уехал в Стэнфорд и узнал, что ты была с другими парнями, пока меня не было, я безумно ревновал к тому, что ты могла достаться кому-то другому. Я хотел наказать тебя за это, потому что именно так тогда работал мой разум. — Он начал постукивать большим пальцем по краю кофейной кружки. — Я напоил тебя на вечеринке с намерением заснять, как мы занимаемся сексом, чтобы я мог отправить это тебе в качестве напоминания о том, что ты была моей девушкой, и никто другой не трогал то, что принадлежало мне во время учебы в колледже. — Он прочистил горло и продолжил:
— Это был предел того, что я намеревался сделать для видео, Бринн. Я бы никогда нигде его не разместил и не показал людям. Это было напоминанием обо мне… для тебя.
— Но те, другие… Джастин Филдинг и Эрик Монтроуз — они были там. — Я не могла смотреть на него, поэтому вместо этого просто перевела взгляд в окно на залитый дождем тротуар и идущих мимо людей.
Однако все равно продолжала слушать.
— Да, — печально сказал он. — Я напоил тебя, но сам был еще более пьян, и до такой степени, что потерял сознание после того, как… закончил. Эти двое приехали ко мне домой на праздничные выходные, и они знали, что я намерен преподать своей девушке урок, который она никогда не забудет. Я рассказал им, что собираюсь снять секс-видео. Как идиот. Я был настолько высокомерен, что и представить себе не мог, что они попытаются вмешаться в это. Ты можешь увидеть на видео, что после того, как я кончу — после того, как я закончу — меня не будет на экране. В съемках есть перерыв, после чего появляются Филдинг и Монтроуз… с тобой. Поверь, я пересматривал это снова и снова, в ужасе от того, что они сделали. — Я отвела взгляд от окна и изучила его лицо. Он встретился со мной взглядом. Я увидела в нем сожаление и стыд. — Бринн, я… я никогда не хотел…
Я знала, что Лэнс говорил мне правду.
— Они наблюдали
