еще быть студенткой.
Ее пальцы переплетаются с моими, и я пью свое пиво, пока мы идем по пляжу, направляясь туда, где нас ждет лодка.
Такова была наша жизнь в течение последних трех лет. Я понятия не имел, как много я упускал из виду. Жизнь чертовски хороша, когда ты находишь время, чтобы прожить ее.
Самое главное, мы танцуем каждый вечер.
Мы с Хэдли занялись онлайн-сайтом для Ланы и Джейка, так как они начали другой интернет-бизнес, который нуждался в их внимании. Лана передала работу по оценке на аутсорсинг некоторым доверенным людям, которые нуждались в дополнительном доходе.
Пять лет назад я никогда не представлял себя покидающим Бюро и проводящим свои дни с наполовину вышедшим на пенсию серийным убийцей, прогуливаясь по пляжам Греции. Я никогда не представлял, что буду жить в одном доме с другой парой. Я никогда ничего не представлял себе о своей жизни такой, какая она есть сегодня.
Вот почему я так сильно люблю Лану. Она все еще продолжает удивлять меня, и я совершенно уверен, что был бы тем, кто сожжет мир дотла, если бы кто-нибудь когда-нибудь попытался забрать ее у меня.
За это она называет меня романтиком.
Это жизнь, которую я люблю.
“О чем ты думаешь?” — спрашивает Лана со вздохом, прислоняясь головой к моей руке.
Через два месяца после того, как я появился в Греции, мы с Ланой поженились. Нас было всего четверо с одним служителем, но это было идеально. Хэдли и Джейку потребовалось два года, чтобы последовать нашему примеру.
” Какой сумасшедшей может быть жизнь, и как хорошо она может обернуться”, - говорю я ей, поднимая ее руку, чтобы поцеловать ее пальцы.
Она улыбается, прижимаясь ближе ко мне, ее белое платье развевается на ветру.
Сегодня у нас годовщина, и мы отправляемся на лодке на долгие выходные подальше от дома.
“Наша история определенно уникальна”, - говорит она, обнимая меня и обнимая.
” Я понятия не имею, о чем ты говоришь", — говорю я, насмешливо отказываясь.
Она смеется, закатывая глаза.
"Да. Мы просто типичный роман, — невозмутимо произносит она, но ее губы приподнимаются в легкой улыбке.
“Роман ужасов. Это ведь жанр, верно?” — спрашиваю я, улыбаясь, когда она смеется.
Она поворачивается, поворачивается, чтобы идти задом наперед, когда оказывается лицом ко мне.
” Ты хочешь, чтобы я была честной? " — спрашивает она, кусая губу.
Я хватаю ее за талию, наслаждаясь тем, как она смеется, когда я поднимаю ее.
“Да”, - говорю я, покусывая ее подбородок, прежде чем поцеловать его.
Ее ноги скользят вокруг моей талии, когда она крепче обнимает меня, и я продолжаю нести нас в направлении лодки.
Она улыбается и говорит: “Это моя любимая история ужасов всех времен”.
Я улыбаюсь ей в губы, когда мы достигаем пирса, и она соскальзывает вниз, чтобы идти рядом со мной, сцепляя наши пальцы вместе. У нее начинает кружиться голова. Я это чувствую.
Тебе нужно кое-что узнать о том, как любить такую девушку, как Лана. Она должна была открыть что-то внутри себя, чтобы сделать все возможное, чтобы положить конец царству террора Делани Гроув.
И это что-то не может быть просто заперто.
У нее особые потребности. Потребности, которые я испытываю раз в год, потому что мне нравится поддерживать ее в здравом уме. И она не может жить в отрицании того, кто она есть.
Мы грузимся на яхту, и она заботится о том, чтобы налить шампанское, в то время как я отвожу нас от пирса и начинаю везти в океан. Мы поднимаем бокалы за шампанское, и я прикасаюсь губами к ее губам, пока она остается рядом.
Мы плывем без земли в поле зрения, прежде чем я ставлю нас на якорь и проверяю мониторы, чтобы убедиться, что мы совершенно одни и никто не может нас побеспокоить.
Она одаривает меня улыбкой, в ее глазах вспыхивает предвкушение.
“Ты готова к своему подарку?” — спрашиваю я ее.
Она усмехается.
"да."
Я беру ее за руку и веду на нижнюю палубу. Она следует за мной, практически наступая мне на пятки от волнения. Как только мы спускаемся вниз и ее взгляд падает на подарок, она останавливается, ее улыбка становится шире.
“Где ты это взял?” — спрашивает она.
“На самом деле это была услуга, оказанная мне другом. Судя по всему, этот парень изнасиловал множество девушек по всему побережью, но статус дипломатической неприкосновенности его отца запрещал кому бы то ни было прикасаться к нему. Они были в процессе лишения этого статуса, когда его отец отправил его обратно в Колумбию”.
Ее глаза вспыхивают от возбуждения, когда глаза Хуана Альвареса расширяются, и он борется, проклиная нас сквозь кляп. Лана наклоняет голову, наблюдая за тем, как он дергается на цепях.
“И вы доверяете источнику?” — спрашивает она, оглядывая Хуана, ее пальцы чешутся от желания что-то предпринять.
“Леонард — тот, кто звонил. Последней девочке было всего пятнадцать, и он перерезал ей горло. Я доверяю Леонарду и сам просмотрел досье. У них достаточно вещественных доказательств, чтобы доказать это, и он не потрудился это отрицать. Они просто не могут его тронуть.”
Она встает на цыпочки, улыбается и целует меня. Хуан продолжает тщетно бороться.
” Спасибо", — шепчет она, когда я протягиваю ей нож.
Она сжимает его, когда ее тело содрогается от надвигающегося кайфа. Слишком многое крадет ее душу. Слишком мало могло заставить ее отказаться от отрицания того, кем она должна была стать.
Но раз в год? Это в самый раз. И Леонард использует это в своих интересах, потому что не все монстры могут попасть в тюрьму.
Лана уникальна, и я бы ничего в ней не изменил. Потому что теперь я вижу мир таким, какой он есть на самом деле, и я знаю, что мое единственное место-рядом с ней.
Я подхожу к ней сзади,
