лбу, постанывая, твердя: «Аппарат брешет». Разразившееся недомогание – явная демонстрация того, насколько некстати приезд Ани. После отгремевшего скандала бабушка опасалась, что внуки разнесут дом. Основания имелись: брат с сестрой оскорбляли друг друга до дрожи стекла. Аня порывалась придушить Витю за обман, а тот выбросил за калитку ее чемодан. Прохожие слушали, сплетни роились.
Сейчас от бурлящей ярости не осталось и следа. Обида отступила, пришла холодная решимость.
Входная дверь хлопнула, вслед бабушка вздрогнула, приподнимаясь на локте. Ее испуганный взгляд умоляюще вцепился в Аню.
– Ба, я дома! – выкрикнул Витя. Звякнула посуда. – Тут вода в кастрюле выкипает!
Глухо покатился звон упавшей крышки. Витя чертыхнулся.
Молчание нагнетало страх, и Аня поднялась, но бабушка вдруг сжала ее ладонь, задерживая.
– Не переживай, – успокоила Аня, – мы не будем ругаться. Обещаю.
Они столкнулись с братом в зале. Витя настолько опешил при виде сестры, что замер на полпути.
– Здравствуй! – приветствовала Аня без улыбки, но дружелюбным тоном.
Витя заглянул в приоткрытую дверь спальни.
– Что с бабушкой?
Он вошел в комнату, игнорируя ее ответ. Завязался спор. Бабушка просила Витю помалкивать, на что он понижал уступчиво голос, пока не перешел на покорные обещания.
Аня вышла на кухню и достала из шкафчика макароны. Плита желтела жиром, пригоревшую сковороду пришлось упорно отчищать содой.
Витя возник с кислой физиономией.
– Зачем ты приехала?
– Это мой дом, – спокойно произнесла в ответ, помешивая методично «ракушки».
– Серьезно?
– Какие тут шутки? – Она посмотрела на него в упор. – У меня новости. О Дине.
– Даже слышать не хочу, – бросил он по пути на веранду.
Аня откинула макароны на дуршлаг, бросила масло. Причитая, пришла бабушка:
– С вами пообедаю.
Они мирно позавтракали втроем. Бабушка спрашивала о дочери, и Аня успокаивала ее дежурными фразами, изредка поглядывая на насупленного брата. Он выглядел бледным, замкнутым: словно мир рухнул, а брат решал, как теперь жить.
После завтрака бабушка пошла смотреть новости, но Витя остался. Аня даже воспрянула духом. Хоть что-то. Она опасалась длительного бойкота.
– Что за новости? – спросил он, глядя за окно.
Стекло белело царапинами войнугов. Ажурные шторы серели пылью.
– Ты ведь сообразил. О могрости.
Аня водила пальцем по цветочному рисунку клеенки, ругая себя за нерешительность. Нужно признаться о Дине. Нужно предупредить.
– Оставь. – Витя сонно потер щеку. – Былое дело.
– Правда? Купчиха принесла новость… Исчезла твоя одноклассница.
Его взгляд кольнул иголкой:
– Одноклассница?
– Алена Евлахова. Вчера ушла с посиделок в лесу – всё – ни следа, только телефон нашли на тропе. Говорят, они праздновали в кафе Сыча, а потом у озера кутили.
– И что? – ответил Витя, напряженно раздумывая.
– Ты теперь на Сыча работаешь. Хорошо платит?
– Не жалуюсь.
Аня держала удар, ни разу не выказав осуждение. Она желала знать причину предательства.
– Считаешь, Алена еще жива?
Витя дернулся, но смолчал.
– Как Гриша?
– Не знаю. Мы не общаемся.
– Вот как? Его трудно винить.
– В чем винить? – обозлился Витя.
– В том, что ты направил его в лес. Ты ведь так и не объяснил.
– Нечего объяснять.
– Он видел. Он видел, кто на него напал, и молчит. И ты догадываешься, где Алена. Верно?
Стаканы на столе нетронуто алели компотом. Стол – малая преграда. Сейчас он ударит. Но Витя захрустел суставами кулака, сообщая спокойно:
– Я ни при чем. Это и весь разговор? Рытьё в прошлом?
– А почему нет? Мы прожили его вместе, выросли вместе. Нас воспитывала одна…
– Хватит! – Впечатал ладонь в стол.
Аня отступила, пугливо прислушиваясь. Бабушка молчала.
– Вить, – объяснила, – я разыскала археолога. Того аспиранта – профессорского сына, помнишь? Он змей боялся.
Витя красноречиво ухмыльнулся. Аня продолжила:
– Из зачинщиков раскопа жив только он. Болен, но жив. Пока.
В его глазах читалось желание уйти, но брат сидел и слушал. Аня смягчила тон, доверяясь:
– Дина бросила зов бедствия. Она обнаружила украшение жрицы в лесу, она привела их к могрости. Всё она. Надеялась уничтожить проклятые останки племени.
В глазах брата отразилось удивление, враждебность отступила под натиском странной версии.
– Племени?
– Те археологи искали могильник языческого племени.
– Впервые слышу.
– Поиски увенчались провалом.
Витя отвернулся.
– К чему ворошить это? Мы ведь не историки, не археологи. То, что не удалось им, посвященным в тонкости подобных поисков, нам и подавно не по силам.
– Когда раскопки свернули, Дина продолжила исследование в одиночку. Она что-то обнаружила, какую-то зацепку.
Витя с сомнением принял такие выводы.
– Она любила природу. Собирала гербарии, воняющие полынью. Это хобби отвлекало ее от команд бабушки.
– Дядя говорил мне, что «они пообещали и не уничтожили». Под этим загадочным «они» Окулов подразумевал археологов? Только учитывая, что в раскопках участвовал Глотов… Думаю, он прислуживал могрости. Кто-то ведь посвятил Сыча в тонкости… обряда?
– Бред полнейший.
– Я собираюсь в лес.
Витя изменился в лице, привстал.
– Спятила? – Взгляд ожесточился. – Даже не думай. Я звоню крестной.
– Зимой я не нашла криницу, – останавливала его. – В сказках Дины – знаки. Криничный чародей!
– Оставь это, – угрожающе ровным тоном приказал Витя. – Ты как помешалась.
Повоевав с рукавом, Аня натянула трикотажную кофту поверх сарафана. Отступать поздно. Брат ее не поддержит, потому что Сыч запудрил ему мозги. Ну посмотрим, кто сильнее в доводах.
– Я всего лишь посвятила тебя в свои планы, – сообщила она, смыкая пучок волос заколкой. – Сегодня отличная погодка. Думаю, в самый раз для прогулки вдоль озера?
Она развернулась, но шаг прервала мертвая хватка брата. Он попытался вернуть ее на стул – Аня упиралась, в попытке скинуть путы пальцев.
– Пусти! – крикнула.
Бабушка сквозь дрему забормотала вопросы. Витя стоял на пути, но хватку ослабил.
– Каждая следующая смерть будет на нашей совести, – объяснила Аня. – Мы знали. Знали и бездействовали. Разбежались трусливо, как те археологи, что оставили Дину в капкане.
На лице брата не дрогнул ни один мускул. Ничего. Только леденящее предостережение:
– Ты печешься о чужих жизнях, а им всем плевать на тебя. На других жертв. Если ты продолжишь поиски – следующая смерть будет твоей.
Глава 17. Цепь
Речка безмятежно журчала слева, взгляд уходил в непроглядные заросли, а травное распутье шуршало под ногами. Солнце искрилось в прорезях густой кроны, но по мере продвижения к озеру, Аню одолевали дурные предчувствия. В этом лесу пропала девушка. Сутки поисков не принесли результатов. Она оглядывалась, рассматривая любую тень, боязливо надеясь, что коричневый сарафан и серая кофта послужат действенным камуфляжем. Оранжевые слипоны жгли взгляд. Босоножки запрятал Витя – «талантище»! Будто пропажа обуви равносильна клетке. Присутствие бабушки помешало брату опять подмешать ей снотворной дряни. Витя ограничился кражей обуви. Пусть! Злость
