Мрак. Он лишь поднял голову, как Смерть тут же злобно воззрилась на него.
– Итак. Как бы вы ни старались меня перехитрить, ничего не выйдет. Довольно сказочек про человека с каменным сердцем, спаленную почерневшую церковь и прочих морочащих голову историй. Я знаю, где его Душа. И помогу отыскать ее. И тогда мы услышим правду. И вы сами решите, достоин ли он жизни. – Смерть презрительно взглянула на человека.
– Вставай. Небольшая отсрочка. Я подчеркиваю – лишь незначительная.
– Еще посмотрим – упрямо произнес Ветер.
– Веди нас, Смерть! – Снег подхватил человека и помог опереться на его плечо.
* * *
– Мама, а я умру?
– Данко, мой мальчик, ты не умрешь. Не сейчас. Ты можешь не думать об этом еще сто лет.
– Так много?
– Да.
– А ты? Ты тоже не умрешь целых сто лет, мама?
– И я, сынок.
– И папа?
– Конечно, папа тоже всегда будет с тобой.
– А с тобой?
– Сынок, послушай, отношения взрослых не всегда длятся вечность. Но мы оба очень сильно любим тебя и не позволим, чтобы ты страдал из-за этого.
– Но ведь тогда будет больно вам. Я не хочу так.
– Ах, Данко, ты самый великодушный мальчик из всех, кого я знаю.
– Не льсти мне мама. Расскажи, что значит мое имя.
– Ты слышал эту сказку миллион раз.
– Но она ужасно мне нравится.
– Хорошо. Если ты настаиваешь. Только ты должен помочь мне.
– Договорились.
– Нет, ты не знаешь. Не так, как раньше. Сегодня мы с тобой придумаем нашей сказке другой финал.
– Но разве так можно? Она же уже написана, зачем что-то менять?
– А тебе не жалко бедного Данко? Ведь он лишился сердца.
– Он же осветил путь людям, он герой!
– А они были этого достойны?
– Я не знаю, мама.
* * *
– Ученый? Вы только посмотрите на этого клоуна! Сыграем в твои дурацкие слова? Ученый–моченый! Вот что я тебе скажу, недоумок! – Не по возрасту рослый и тучный мальчишка с размаху толкнул кудрявого паренька не столь солидной комплекции, от чего тот, не удержавшись на ногах, упал и больно ударился о стену. Альберт тут же поднялся, потирая ушибленный затылок.
– Больно? – садистски промычал здоровяк. – А нечего задаваться, умник! Продолжишь, вообще без башки останешься!
– Без башки? Откуда в Вашем словарном запасе такое?
– Уж простите, доктор, я писатель, но не знаток подростковой лексики, хотя, все же полагаю, что толстый четвероклассник не будет отвешивать поклоны, бросать перчатки и читать мадригалы…
– И все же башка… Как интересно…
– Доктор, София! Вы мне мешаете! Позовите лучше Лиз!
– Простите, простите, господин писатель. Делайте, что считаете нужным.
Альберт принялся подбирать рассыпавшиеся из школьной сумки книжки. Одну из них толстяк успел прихватить. – Что это, умник?? «Как ра–бо–та–ет э–лек–три–че–че–…»
– Алекс, извините, но в четвертом классе дети умеют читать.
– Я же просил…
– Все, все, простите!
– Электричество! – выкрикнул Альберт!
– Так вот что ты читаешь, умник, ну-ка посмотрим, нравится ли тебе?? – И со всего размаху врезал кудрявому пареньку книгой. В этот раз он с трудом удержался на ногах. – Электричество! Думаешь, я не знаю, что это?
– Думаю, не знаешь! Иначе бы не злился и не избивал меня!
– Да ты умник! – Альберт не стал дожидаться очередной затрещины, книжку, конечно, было жаль, но еще одного удара он мог бы и не вынести. Альберт всерьез опасался, что из-за тумаков толстого Бориса не сможет нормально учиться. А ему это было очень нужно. Очень. Так, как только может быть маленькому полу брошенному мальчишке, воспитанному двумя женщинами, никогда особенно не знавшими достатка. Альберту, как и всякому в его возрасте, гораздо больше, чем знать, как работает электричество, хотелось запрыгнуть на велосипед и лететь по мостовой, задыхаясь от восторга, наперегонки с ветром. Он даже вздохнул от такой заманчивой перспективы. Нет. Он пообещал Ба, что сегодня подготовиться к тестам по точным предметам. Еще одним отвлекающим фактором были слова. Слова возникали в голове Альберта постоянно, куда бы он ни шел и чем бы не занимался. С завидной периодичностью слова складывались в причудливые стишки и считалки. Ба думает, у него способности к литературе, а мама не верит, считая, что он просто хулиганит.
– Алекс??
– Добрый день, Лиз. Не удивляйся, что я здесь, не удивляйся, что ты здесь. Я знаю, ты очень переживаешь. Нам нужна твоя помощь. Я же о нем почти ничего не знаю. К тому же мы думаем, что он нас не слышит.
– Нет, Алекс, нет! Он слышит! Я точно тебе говорю. Слышит! Он всегда был таким чутким!
– Так, не плачь!
– Алекс!
– Что?
– Друзья!
– Друзья?
– У него их никогда не было, Альберт мне рассказывал.
– Хорошо. Друзья, так друзья.
Хотя, тесты подождут. Альберт вдруг вспомнил, что договорился о встрече с Александром. И хотя гнев матери представлялся субстанцией весьма неприятной, Александр был его лучшим другом, поэтому Альберт просто не мог его подвести. Альберт оседлал велосипед и направился к пристани. Там, не боясь воров – цена и состояние личного транспорта – лучшая защита для маленького бедняка, он бросил велосипед, и карабкаясь по камням, стал спускаться к реке. Александр уже ждал в их секретном месте.
– Ал, привет! Смотри-ка! Я раздобыл сборник поэтов–англичан. За такое нам может здорово попасть!
– Алекс! Как тебе удается доставать такие опасные книги? Не думаешь же ты ее себе оставить?
– Конечно, нет. Мать убьет, если увидит. Мы спрячем ее здесь.
– Мы?
– Да, о месте будем знать только мы двое. Ты же в курсе, у меня плохо с запоминанием местности, а тебе я полностью доверяю.
– Спасибо, друг!
– Хочешь? Это гораздо лучше, чем «Как работает электричество».
– Я… Ты же в курсе, я не знаю английского.
– А точно, я и забыл. Вот видишь. Я ужасно рассеянный.
– Ты просто… Творческий.
– Давай я тебе почитаю!
Tir`d with all these, for restful death I cry,
As, to behold desert a beggar born,
And needy nothing trimmi`d in jollity,
And purest faith unhappily forsworn…25
– Ничего не понимаю! – Алекс рассмеялся. – О чем оно?
– О том, что в жизни полно мерзости, но дружба, настоящая дружба стоит того, чтобы жить.
– Это хороший стих.
– Сонет. Правильно, сонет. Только своим не рассказывай.
– Что ты. Я помню, что в нашем Городе никто не любит сонетов.
– А я постоянно забываю об этом, хорошо, что у меня есть ты, друг!
*
