в котором была слышна улыбка Крейна, доносился уже в мое угасающее сознание.
Он пробормотал что-то еще, но я уже не слышала. Было очень тепло. И спокойно.
Сидеть в тени деревьев тут было даже сносно. Если учитывать, что мы забили все сумки водой, а на улице вечерело, можно было дышать. Через раз. Отвратительный липкий пот стекал по спине, вызывая желание нырнуть в воду. Но сейчас там я буду лишь мешаться. Призванного же, казалось, жара не беспокоила совершенно. Макс сидел у самого края воды, наблюдая за тем, как двадцать Рабосов то погружаются, то снова выныривают на поверхность.
Не самое приметное место реки. Оно не было широким или чрезмерно глубоким. Просто незаметное и находилось в частных владениях. Вот так, с моей легкой руки, лучший друг Эрика и по совместительству мой врач Бак стал хранителем не только тайн семьи Крейн, но и моих необдуманных поступков.
Эрик сначала нырял вместе со всеми. Не знаю, на что рассчитывал, но учитывая, что последние две недели он толком не спал и, судя по бутербродам с сыром, не ел, вернулся достаточно быстро. Как-то негласно мы решили, что нырять призванному не стоит. Давать в руки мертвому книгу Безмолвной явно было фатальной ошибкой.
Вода шла волнами, будто мы сидели не на берегу реки, а около Большого моря. Исида сегодня была беспокойной. От жуткой жары река стала гораздо уже, чем я помнила.
Дергаясь с каждой головой, поднимающейся над поверхностью, я все больше теряла надежду на то, что мы ее найдем. Тут было два варианта. Первый — Книгу утащило течением и мертвое тоже не сможет ее обнаружить. Второе — опоздали. Надо признать, что первый вариант был более возможным. Но даже маленькая доля вероятности второго вводила в ужас. Мы были здесь уже больше двух часов, но пока ничего, кроме сплошного мусора, на дне реки не обнаружили.
Обращенная в свои мысли, я повернулась туда, где в тени деревьев лежал Крейн. О чем-то тихо перешептываясь с Баком, сидящем рядом с ним на корточках, Эрик активно жестикулировал. В коротких белых волосах еще оставалась влага, которая играла в лучах солнца, проникающих сквозь неплотно сомкнутые кроны деревьев. Крейн дернул головой, отчего пара капель сорвалась и покатилась вниз по шее. Светлая кожа, притягивающая взгляд, под которой явственно проступали мышцы Осирис при каждом его движении. Желание прикоснуться вдруг высушило все во рту. Вот это да, Вел. Приехали. Теперь некромант, которого боялись окружающие, страдал от обычного человеческого желания. Тряхнув головой, я схватилась за бутылку и сделала огромный глоток, пытаясь освежиться.
Так дело не пойдет. Крейн — запретная территория. Все прожили, пережили. По-настоящему вместе мы были совсем недолго, да и от взаимного ли желания или от безысходного ощущения смерти, дышащей в спину, так и не разобрались. Если уж телу так неймется, найду другой вариант. Когда-нибудь. Сейчас есть нечто гораздо более важное.
— Вел, — я вздрогнула, повернувшись на упавшего рядом со мной Ра, — расскажи мне что-нибудь.
Зеленые глаза, наполненные какой-то непонятной для меня печалью. Мне всегда было жаль детей Безмолвной. Мертвое, осознающее себя живым, каково ему среди нас? Кажется, что я первый раз позволила себе посмотреть на него по-настоящему. Мягкие темно-рыжие волосы, аккуратно собранные в маленький хвост на затылке. Непослушная прядь, выбившаяся на лоб, прилипала к смуглой гладкой коже. Широкие скулы, на которых тонкой сеточкой проступали венки. Нос, слегка смещенный от перелома, с горбинкой. Маленький тонкий шрам на верхней губе.
Тело помнило все. Оно восстановилось с удивительной точностью, вызывая внутри тоскливую противную боль. Я же хотела этого. Чтобы он вот так снова сидел рядом. Видеть, как от улыбки образуются ямочки на щеках. Из-за какой-то анатомической особенности на одной стороне лица получилась не одна, а целых две ямочки. Подбородок, который, если присмотреться, завершал лицо неровным овалом. Одна косточка была чуть ниже другой. Я помнила каждый сантиметр этого тела. Широкие ссутуленные плечи. Ра, хоть и был немного ниже Эрика, как-то стеснялся своего роста и поэтому постоянно был будто наклонен вперед.
Почему мы просто в один миг стали друг другу чужими? Обиды, недомолвки, разлука неделями. И вдруг я решила, что это больше мне не интересно. А он просто перестал приходить. Уже потом, в тот ужасный день, когда Крейн с окаменевшим лицом сказал, что его больше нет, я пожалела обо всем. Но что же было сильнее на самом деле? Детская влюбленность? Или поглотившее меня в ту же секунду чувство вины? Ведь сейчас, глядя на то, как длинные пальцы перебивают зеленую траву вокруг, я ощущала именно его.
— Спрашивай, что тебе интересно? — я не могла ему отказать.
Возможно, прямо сейчас я собиралась обмануть себя. Дать ощущение, что все получилось. Что Макс Лавр действительно сидит рядом и ощущает эту удушающую жару.
— Как, — призванный глотнул воды из бутылки и начал заново, — когда ты оказалась с ним?
— Это тебя не касается, даже если ты настоящий Макс, — голос Крейна заставил вздрогнуть и поднять голову.
Эрик стоял босиком на траве, а по его телу стекала вода. Видимо, я пропустила момент, когда детектив успел снова нырнуть в Исиду. Капельки застряли между ресниц, делая серыми глаза еще более глубокими. Смотреть на все то, что было между подбородком и босыми щиколотками я не решалась. Не стоит сейчас.
— Почему же? — призванный встал с травы, отряхивая несуществующую пыль, — Твоя жена, Крейн, собиралась меня воскресить. И знаешь, у нее почти получилось. Я помню это, — Макс подошел к Крейну и издевательски похлопал того по плечу, — а до этого благополучно наставила мне рога с тобой. Так что стоит еще разобраться, кого и что не касается, Эрик.
Только я собралась закатить глаза, как ощущение того, что в груди что-то загорелось, заставило меня вскрикнуть. Солнышко.
— Заткнитесь оба! — я и не заметила, что в слова вложила поток.
Но сейчас не до этого.
— Масик, — нить крепла от кинутой в нее жизни, — малыш, мама тут.
— Где папа? — сын плакал.
Подпрыгнув на месте, я подбежала к Крейну и, откинув изо всех сил призванного, тут же приложила руки к голове Осирис. Так надежнее. Впопыхах легко спутать нити.
— Он тут, сынок, — руки зашлись в тряске, а к горлу подкатил ком, — малыш, что случилось?
— Па-а-а, — руки Осириса на моих плечах напряглись, — они говорят плохие вещи.
— С тобой все в порядке? Тебе сделали больно? — Крейн говорил спокойно, но его пальцы вздрагивали у меня на плечах.
— Нет, со мной все хорошо, я кушал и меня
