уже не сомневались, что оставлять всё как есть нельзя. Ашшурбанапала многие при Ниневийском дворе постоянно настраивали против своего брата, и рано или поздно это могло закончиться тем, что у Шамаша отобрали бы Вавилонию и отправили бы его в ссылку со всей семьёй. А этого Шамаш категорически не желал.
И вот, когда план по подготовке к восстанию уже приближался к завершающей стадии, на почве усиливавшейся опасности Шамаш вновь сблизился с Эушмиш. И их отношения вновь наладились и стали очень тёплыми.
Эушмиш ему родила ещё троих детей. И перед началом антиассирийского восстания, он стал многодетным отцом.
***
Условленный час «X» наступил.
Карлик перед его наступлением спал безмятежно. Он уже не сомневался, что Вавилон падёт к ногам ассирийцев в ближайшие дни. Основная часть осадных и метательных орудий были стянуты к воротам Мардука и вообще ко всей Восточной стене. Там же концентрировались большие силы, и защитники города уже не сомневались, где ассирийцы предпримут новый решительный штурм. Карлик лично по утру прибыл сюда и собрал здесь нескольких генералов. Общее командование на этом участке он решил доверить двадцати пятилетнему Син-шар-лишкуру, он всё рвался в бой, так что пусть проявит себя.
На штурм ассирийцы пошли, когда солнце уже поднялось из-за холмов на востоке. Вначале защитников города забросали каменными снарядами метательные орудия. Потом стены были засыпаны тучами стрел, выпущенных наёмниками скифами. Обстрел был очень интенсивный и длился пару часов. Затем к воротам Мардука были подтянуты стенобитные машины, и они начали гулко бить по воротам. И в это же время на стены была направлена первая волна штурмующих ассирийцев.
Штурм длился несколько часов и закончился ничем. Впрочем, карлик не унывал. Он пребывал в приподнятом настроении и даже начал что-то под нос себе напевать. А в это же время с совершенно другой стороны кое-что подготавливалось.
Но это делалось очень скрытно.
***
На следующий день всё повторилось. И опять ассирийцы начали штурм ворот Мардука и Восточной стены. Но прежде защитников засыпали каменными снарядами и стрелами. Три раза атаковали ассирийцы стены с этой части города, и всё безрезультатно. Но карлик здесь уже не появлялся. Он вызвал в свой шатёр Белшарицара и Саурмага. Когда оба командира появились, он подвёл их к макету Вавилона и указал на Северную крепость и примыкавший к ней Главный дворец.
– Вот здесь, на этом участке, и начнётся наш настоящий штурм, – произнёс карлик.
Белшарицар об этом уже был предупреждён, а вот скифу Саурмагу только сейчас про это сказали, и он невольно присвистнул и с сомнением покачал головой:
– Во-о-от ничего себе! – Саурмаг посмотрел на командующего, посмотрел недоверчиво, так как хотел убедиться, что тот не шутит. – В Вавилоне и так высоченные стены. Внутренние, отделяющие Старый город, равны тридцати пяти царским локтям (двадцати пяти метрам)! И до их верха почти невозможно добраться, сколько не старайся! А тут, в этом месте, они имеют высоту и вовсе шестьдесят пять царских локтей (почти сорок пять метров)! Мы же не птицы! Как нам подняться на самый верх?
– Надо будет… поднимемся! – ответил карлик.
– Но ка-ак мы на них поднимемся?! – повторил свой вопрос совсем уж озадаченный Саурмаг. Он по-прежнему не мог поверить тому, что услышал.
Мардук-апла-иддин вызвал к себе сотника табальских наёмников. Табальцы были горцами и жили в небольшом царстве, находившемся на стыке Ассирии и киммерийских владений в Малой Азии.
Вызванный Кидушван тут же появился.
Табалец был облачён в кожаные доспехи и мягкие киммерийские сапожки.
Мардук-апла-иддин обратился к табальцу:
– Кидушван, ты же не раз поднимался по отвесным скалам?
– Да, командующий, случалось.
– И что при этом ты использовал?
– Прочные верёвки и особые топорики… и ещё некоторые предметы. К примеру, металлические заступы.
Мардук-апла-иддин приказал принести в его шатёр приспособления, похожие на рыболовные гарпуны, к которым были привязаны прочнейшие канаты.
– Вот что-то подобное, наверное? – переспросил карлик табальца.
Горец утвердительно закивал головой.
Мардук-апла-иддин показал ему на Северную крепость и Главный дворец, и спросил:
– Ты же знаешь, какие здесь стены?
– О, да! – откликнулся табалец. – Очень высокие! Самые высокие, какие только я видел! Равных этим стенам нет больше нигде на свете! Они подпирают небо и задевают облака!
– Но они всё равно ниже ваших гор… – усмехнулся карлик.
– Ниже, – согласился табалец.
– Так неужели вы, табальцы, не сможете забраться на них?! – спросил горца Мардук-апла-иддин.
Табалец почесал лоб и спросил:
– Тут есть одно препятствие…
– Говори, какое?
– Я так понимаю, что следует подниматься без лишнего шума?
– Ну, разумеется! Что бы не привлекать к себе внимания… – ответил карлик. – Это очень важно.
– Ну тогда у нас ничего не получится.
Мардук-апла-иддин расплылся в широкой и многозначительной улыбке и вызвал ещё одного скифского офицера. Он пришёл в шатёр и принёс с собой очень внушительный лук. Командующий обратился к этому скифу:
– Абарис, ну ты и твои воины попробовали эти луки и гарпуны в деле? Вы достаточно наупражнялись?
– О, да, командуший… – на ломанном арамейском ответил карлику скиф.
– И у вас получается?
Скиф закивал головой.
– На какую высоту вы запускали гарпуны?
– На это… На шысть и… и ди… и дисять… – и Абарис показал свой локоть.
Карлик обернулся к табальцу и уже обратился вновь к нему:
– Ну, что, Кидушван, ты понял, что я задумал?
– Теперь, понял! – ответил командующему горец.
***
Мардук-апла-иддин рисковал, но он всё равно был уверен, что его расчёт точен.
За два с половиной года осады Вавилона ассирийцы ни разу в этом месте не предпринимали попыток пойти на штурм. Во-первых, здесь были высоченные стены и башни, поднимавшиеся к самому небу, а во-вторых подход к ним затруднял ещё и Евфрат. Пробовать взять приступом эти укрепления было настоящим безумием. И поэтому с этой стороны вавилоняне уже держали мало воинов, да и те себя вели расслабленно и беззаботно. И вот, на четвёртый день решительного штурма, под покровом ночной темноты, к этому участку оборонительных сооружений, располагавшихся с противоположной стороны от ворот Мардука, подплыли на плотах около пяти сотен скифских и табальских наёмников с луками, гарпунами и составными лестницами.
В самую темень они стали запускать вверх свои стрелы-гарпуны и только после нескольких неудачных попыток семь гарпунов с привязанными к ним канатами застряли среди бойниц. Первыми полезли наверх горцы-табальцы. Им очень повезло, что охрана их не заметила, так как все воины, выставленные в охранении на этом участке оборонительных сооружений, безмятежно спали.
Поднявшиеся по канатам табальцы перерезали всех сторожевых. А затем они стали связывать лёгкие лестницы и спускать их осторожно
