только оказывается, что пол камеры тут японские шпионы, а остальные вредители, троцкисты, кулаки и неблагонадёжные элементы!
— А ну ка прекращай! — профессор, как я про себя окрестил дедулю, накинулся на студента — следствие разберётся!
— Следствие догребёться, ты хотел сказать?! — студент оказывается тоже зубы умеет показывать и вот сейчас он как мне кажется готов кинуться на старика.
— Хватить! — с нар кряхтя сполз мужик, вид он имел помятый и уставший — чего тут у вас?
— Да вот новенький тут, Сергей Николаевич, не хотел вас будить. А тут Чухатин опять разговоры свои завёл! — профессор обличительно ткнул пальцев в студента.
— Ясно — староста бросил неприязненный взгляд на притихшего студента, но говорить ему ничего не стал, а обратил свой взор на меня — на нарах мест нет, спим по очереди, по шесть часов! Пока не спишь, только стоять! Или на пол можешь сесть, если ноги устанут. Ты… Значить так, в смену со мной пока, у нас одно место есть, где после допросов отлёживаются, вот там и спи, если никого больше не принесут! Освободиться место, переведу в очередь! Ну или можешь под нары, там пока есть пару мест!
— Э! — как реагировать на предложение перебраться под нары я не знал, поэтому ответил нейтрально — я подожду, а пока в смену с вами…
Публика в камере — это я заметил сразу — в большинстве своем была интеллигенткой. Кто-то оживлённо спорил, и в подслушанном разговоре то и дело встречались такие слова как «штангенциркуль», «рейсмус», «сопромат» и куча других своеобразных терминов, правда перемежёванных теми же словами, которые используют и все обычные люди, уронив себе кувалду на ногу. Это точно инженеры. Кто-то рассказывал собравшимся вокруг него людям какие-то истории и там точно звучало имя Одиссея. На уголовников тут разве что пару человек всего походило, да и то, скорее всего это мои коллеги моряки, уж больно походки у них знакомые и татухи своеобразные. Вот к ним то я и двинулся.
— Здорово братва! — я протянул руку, которую морячки с готовностью пожали.
— И тебе не хворать чиф — один из моряков сразу дал понять, что слышал, как я представляюсь при входе — значить нас тут теперь шестеро. Так и знал, что сам к нам подойдёшь, не хотел с Винокровым ругаться.
— Винокуров это кто? — нужно вливаться в коллектив, и собирать информацию.
— Это вот тот щуплый козёл с бородой, который с тобой разговаривал. Всё время у входа трётся, и не любит, когда к их банде доходяг кто-то новый приходит. Пайку тут дают скудно, некоторым может и не хватить, вот они и стоят возле двери — что бы первыми успеть. Так-то он в университете преподавал раньше, да вот оскотинился тут за пять месяцев. Вой на всю камеру поднимает, если кто-то ближе него к двери подойти хочет, там и спит, под нарами. Передачи ему никто не шлёт…
— Пять?! — я был в шоке. Пять месяцев в этой душегубке?!
— Это ещё ничего, староста наш уже девятый месяц тут сидит — хмыкнул второй моряк, с татухой якоря и именем «Вася» на правом запястье — я значит Василий Носов, боцман с «Акулы», не помнишь меня? Вы нас со скалы снимали?
— Нет, на помню, я к вам на борт не поднимался — вот это встреча! Только недавно ведь были на свободе и совсем рядом, а теперь мы встретились в этом жутком месте — так тебя значить за аварию?!
— За неё — вздохнув согласился Вася — на руле тогда я стоял, а теперь вот вредитель получаюсь… Ладно, хорош сопли по лицу размазывать! Знакомься дальше. Козырев Денис — капитан портового буксира, там спит на нарах Цуканов Артём, старший механик с «Коряка» ну и Изотов с Фроловым сейчас на допросе, они военные моряки, начальник БЧ и штурман соответственно.
— Как тут вообще? — я задал самый главный вопрос, который меня интересовал.
— Да так себе, если честно — скривился Денис — спим по очереди, пайка скудная, на допросах… сам увидишь, что твориться. Единственное что, так это хорошо, что камера не уголовная, был тут у нас один, которого сначала туда по ошибке запихнули, так он в одних трусах и тапках сюда пришёл. Да и сюда несколько раз уголовников приводили, с этапа какого-то, места в пересылке не было. Вот таких нужно точно стрелять! Это не люди, а крыс вперемешку с волками! Ограбили тут несколько человек, у них заточки и бритвы, а у нас даже ремней нет!
* * *
— Мы располагаем надежными свидетельствами о ваших давних преступных связях с японской разведкой…
Манера следователя с каким-то своеобразным почтением произносить главные обвинительные слова выдавала в нем свежего выученика скоротечных юридических курсов.
— Нам известно всё! И то, что вы вели среди экипажа разговоры, о том, что в Советском Союзе отсутствует законность, и то, что по заданию Японской разведки вы вынашивали преступные намерения спровоцировать Японию на войну с СССР, открыв стрельбу по мирным японским военным, и то, что вы причастны к покушению на убийство норвежского гарпунёра Питерсона, и убийству старшего помощника капитана Бивнева, чтобы занять их место! Свои подлые замыслы вы умело маскировали искусной имитацией массового ударничества и встречными промфинпланами. Вам даже удалось обмануть наши партийные органы, и незаконно завладеть орденом "Ленина"! Но перед пролетарской бдительностью бессилен самый изощренный враг…
— Кеннеди тоже я убил… — прошептал я про себя. Многое теперь стало ясно. Про законность и справедливость я как раз Деду и говорил, как погиб Бивнев тоже видели только я и он, спасённые моряки были, скажем так "не дееспособны", заряженный гарпун, рядом с пушкой сам Питерсон положил, но о том знаем только я и Ашуров, при этом подавать гарпуны было моей обязанностью. Ну а японскую разведку сам бог велел им на меня вешать…
— Что вы там шепчите?! Говорите громко и чётко! — хорошо поставленным голосом возвращает меня на землю следак.
— Говорю, как это военный может быть «мирным»? На то он и военный, чтобы мирным не быть. Да и не стрелял я по ним! В судовом журнале и планах подготовки гарпунёров были предусмотрены учения по стрельбе из гарпунной пушки именно в этот день и в это время, которые я и провёл строго по плану, не заходя в
