но всё же её дружба с тихоней Мартыновой вызывала вопросы. Как такие две разные девушки могут дружить? Как Маша выносит компанию Крыловой? Много вопросов было у меня к моей будущей девушке. Теперь я многое понял про неё, многое узнал.
Да и сам, признаться, стал каким-то другим в этих отношениях. Никаких признаний в любви не было, но мне так уютно с Одарией засыпать ночами, словно это то, чего мне и не хватало для полного счастья.
Изначально я убедил себя в том, что моя жизнь полноценна, и желать мне больше нечего. Я убедил себя в том, что у меня с Одарией всё хорошо: красивая девушка и прекрасный секс без обязательств. Но, оказывается, этого мне не достаточно.
Затем мы стали жить вместе, о многом говорить. И отношения даже больше не секретны… Но теперь мне снова мало. Что-то зудит и не даёт покоя. Мне даже кажется, что у нас… любовь? Только общаемся так, словно это слово — какая-то ерунда, и она не для нас.
Но это всё мои переживания. А Крылова тем временем беспокоится о своей книжной истории, и я её в этом, впрочем, понимаю и поддерживаю. Я долго ломал голову над тем, как можно ускорить поиски заветной книги. Тем более видел и продолжаю видеть мучения Одарии. Её отчаяние будто начало резко расти, и я не могу понять, с чем это связано.
Я видел нервозность своей девушки, а ещё помнил о злости Крыловой на Иванову, и вчера уточнил:
— Ты же точно не собираешься драться с Алиной? Это ведь даже звучит смешно.
Мы сидели в коридоре на одном из диванчиков, так как нужная аудитория была заперта на время перемены.
— Я уже поговорила с ней. Мне больше не интересно, — голос прозвучал пресно, со скучающими нотками.
— Когда ты успела?
— Во время большой перемены, когда она как раз в библиотеку потащилась. Пока ты тусил где-то с друзьями, я её и подхватила под локоток.
— И что в итоге?
— Да пофиг на неё мне в итоге, — она как-бы успокаивающе хлопает меня по бедру, распространяя таким простым жестом лёгкий аромат полюбившихся мне духов. — Просто пару минут выясняли отношения и разошлись. Потом я сходила в библиотеку и попросила Елизавету Петровну показать мне книги, которые притащила Алина. В них ничего не было.
По лицу Одарии я понял, что пофигизм не наигранный. От облегчения наклонился и в порыве страсти прикусил нежную мочку уха, за что в ответ получил то же самое…
После я снова много думал. Всю оставшуюся последнюю пару, весь вечер и даже немного ночью. И придумал. Всё гениальное приходит на ум ночью? Как и всё самое глупое… Но уверен, моя идея может дать свои плоды в ускорении поисков нужной книги.
Утром уже привычно приехали с Одарией в вуз вместе, но в коридоре мы разошлись: я сослался на важное мужское дело с парнями, а сам умчал в библиотеку. Там я недолго посидел в рабочей зоне за компьютером, создавая нужный мне документ, а затем распечатал в нескольких экземплярах.
Всего через десять минут я уже ходил по коридорам корпуса.
— Артём, ты серьёзно? — Ермолин неожиданным образом оказывается у меня за спиной.
— Нет, потешаюсь, — даже не оборачиваюсь к одногруппнику, занятый размещением листовки в свободный кармашек настенного стенда.
— Это какая-то секта или что?
Кирилл тычет пальцем в стенд и я, наконец, обращаю внимание на парня.
— А тебе что с того, Кирюх? — словно из ниоткуда возникает перед нами Даня, деловито поправляя очки в чёрной оправе.
— Присоединиться хочет, — говорю, здороваясь с обоими за руку.
— Просто реально не понимаю в чём прикол.
— Не всё в этом мире поддаётся нашему пониманию — это нормально, — отвечает Ермолину староста с комично философским видом.
— Ты тоже с ними в этой секте?
Кирилл теперь и до Рыжкова докопался. Я вмешиваюсь:
— Тебя в нашу секту в любом случае никто не звал. Иди развейся куда-нибудь, пока перемена не закончилась. В буфет сгоняй за утренним кофе, с друзьями порезвись…
— Вот значит как, — хмыкнул приставала и развернулся прочь, потеряв ко мне интерес.
— «Принеси в эти выходные вузовские книги с синей обложкой в библиотеку и получи двести рублей на телефон».
Даня зачитывает объявление на размещённой мной листовке, а затем с немым вопросом в глазах оборачивается ко мне.
— Это ведь не просто так, — говорит. — В этом новом приколе Крыловой с синими обложками книг есть какой-то логично объясняемый смысл.
Впервые староста задаёт мне столь откровенный вопрос. Обычно он держится нейтрально и не пытается влезть в личное пространство. Да, может что-то спросить, но продавливать не станет. Поэтому Рыжкому и не трудно ответить:
— Да, ты прав. Она не сошла с ума, и я тоже в своём уме. На всё есть свои причины, но они имеют личный характер, и поэтому я не могу рассказать тебе в чём же суть.
Даня в задумчивости проводит пятернёй по своим чёрным кудрям на макушке и понимающе кивает.
— Ладно, — кивает, — я тебя понял. Посмотрю какие книги у меня дома завалялись, хотя и не уверен, что среди них есть те, что с синей обложкой.
— Спасибо.
— Я это говорю не потому что я староста группы и всё такое… Не пытаюсь показаться хорошим.
— Я и не думал…
— Просто ты ровный, адекватный человек, и я тебя уважаю.
— Ну, — усмехаюсь, — не трудно уважать кого-то в компании, где есть такие кадры, как Стёпа- шалун или Кирилл.
— И правда, — смеётся Даня.
Кажется, я только что понял, что у меня есть друг. Не коллега по работе или просто знакомый из прошлой жизни, а целый друг, с которым у меня много общих интересов. Как же всё-таки я рад тому, что в какой-то момент своей жизни решил перевестись на очную форму обучения. И друзья, и даже девушка появилась…
Она и сейчас появляется в поле моего зрения. Надо же, думал, что Одария с Машей всю первую перемену проведёт, как и собиралась. Они там парня Мартыновой вроде как обсуждать собрались сегодня утром.
Крылова, очевидно, из буфета, так как в её руке два стаканчика кофе: один для себя и другой, видимо, для подруги.
— Пойду тоже за кофе сгоняю, что-ли… — засобирался тактично слинять Даня, и я согласно киваю.
О, да, Рия. Сейчас ты увидишь, чем я тут занимаюсь. Волнение и жадное ожидание охватили меня, когда девушка оказалась рядом. Думал, сделаю сюрприз, но теперь уже вышло, как вышло.
— Я думала ты с парнями, — недоумевает. — Что
