извод панславизма, благодаря «креативности» полковника Димитриевича, как видим, спровоцировал Первую Мировую.
При этом, идеи панславянского братства и сегодня в России популярны. И питают, например, обиду по отношению к Болгарии. Широко распространено мнение о ее «неблагодарности», по причине участия в Первой и Второй мировой войнах на враждебной России стороне.
Между тем, при этом, совершенно не учитывается, что на самом деле, Первая мировая для Сербии и Болгарии была просто продолжением Второй Балканской 1913 года. В ней Болгария в одиночку противостояла сначала союзу Сербии с Грецией, а позже к ним еще и Турция с Румынией подключились. Естественно, Болгария проиграла и, естественно, потеряла обширные территории. Поэтому в Первой мировой страна была не против России, а против Сербии, которую Россия поддержала.
Во Второй же мировой у Болгарии и выбора уже особого не было. Или вступить в союз с Германией или пасть ее жертвой. Тем не менее, в России болгарских частей в ходе войны не было. Таким образом, вполне оправданно осуждаемый Леонтьевым «славизм» только создает ложную картину реальности, мешая разглядеть подлинные причины тех или иных событий.
Последний бой
Последний шанс (и намерение) взять Константинополь у России был в ходе все той же Первой мировой. Адмирал Колчак, командующий Черноморским флотом планировал морскую операцию против столицы Османской империи, а на суше генерал Юденич взял Трапезунд, город на Черноморском побережье Турции, некогда столицу последнего осколка Византии – державы Великих Комнинов. Но революция 1917 года и выход России из войны все эти планы аннулировал.
«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена», – так сказал Уинстон Черчилль об итогах Первой Мировой для Российской империи.
Однако, как раз, когда Третий Рим самоустранился, Греческое королевство предприняло последнюю по времени попытку возродить Византийскую империю. Она закончилась полным провалом всего сто лет назад.
Большую часть Первой мировой Греция оставалась нейтральной. Но при этом, в стране была группировка, возглавляемая премьер-министром Венизелосом, которая всячески ратовала за вступление государства в войну на стороне Антанты. Ей противодействовали силы, лидером которых был король Константин. Относительно его мотивов до сих пор нет единого мнения. Кто-то полагает, что он, будучи шурином Кайзера Германии, симпатизировал противникам Антанты. Но есть и не менее аргументированная точка зрения, что король просто не видел смысла после двух Балканских войн, из которых Греция вышла победительницей, приобретя новые территории, рисковать, включаясь в мировую бойню.
По этому вопросу в самой Греции чуть не вспыхнула гражданская война. Премьер Венизелос был одушевлен Великой идеей Μεγάλη Ιδέα. Эта концепция родилась еще до турецкого нашествия. Впервые ее провозгласил Михаил VIII Палеолог в речи, произнесенной, после освобождения Константинополя от крестоносцев. Уже во времена последних Палеологов снова появилось слово «эллин», которое стало вытеснять самоназвание «ромей». То есть, Великая идея «грецизировала» византийскую миссию, связывая ее с древнегреческим прошлым.
Изначально Империя ромеев была вполне интернациональна. Многие императоры отнюдь не были греками по происхождению. В частности, Юстиниан Великий, как и его дядя Юстин, был то ли фракийцем, то ли иллирийцем. Многие более поздние василевсы были армянами. Но этническая принадлежность никого не интересовала. Держава ромеев была православной империей. Именно конфессиональный фактор являлся основой самоидентификации ее граждан. Поэтому в Великой идее, которая предполагала возвращение грекам Константинополя и объединение их всех, в том числе проживающих на территории Малой Азии в одном государстве, основа была вовсе не византийской. Хотя апеллировала она именно к имперскому величию.
Венизелос, уверенный в победе Антанты, уповал на то, что в благодарность за участие Греции в Первой мировой, великие державы помогут реализовать Великую идею. А надо учитывать, что она уже, чуть ни столетие была путеводной звездой не только для отдельных политиков, но и для большинства нации.
В конце концов, опираясь на силовое давление со стороны Антанты, Венизелос добивается своего – король Константин отрекается от престола, и 29 июня 1917 года Греция объявляет войну Германии. Впрочем, реально она начала боевые действия против Болгарии, союзницы Берлина.
По завершении войны, Греция действительно получает возможность серьезно расширить свою территорию, прежде всего за счет Турции. Вообще встает вопрос о дальнейшем существовании этой страны. Согласно Севрскому договору, Константинополь и окрестности должны были перейти под международный контроль, а Греция получала все европейские владения Османской империи, а также значительные территории на побережье Малой Азии, где еще с античных времен жили греки.
Последний султан Мехмет VI, лишенный всякой власти пребывал в Константинополе, который контролировали войска Антанты. А греки, между тем, высадив десант в Смирне, продвигались вглубь Малой Азии. Казалось, что Великая идея близка к своему воплощению. Однако, как ни парадоксально, ее главный апологет Венизелос, потерпев поражение на выборах, теряет пост премьера, и не участвует в этих судьбоносных событиях.
А между тем, во главе противной стороны встает харизматичный и талантливый лидер Мустафа Кемаль (впоследствии прозванный Ататюрк – отец турок). В Анкаре он формирует новое национальное правительство и собирает разрозненные отряды в сильную и мотивированную армию. Налаживает контакты с Советским правительством, которое предоставляет туркам весомую помощь в виде поставок необходимого вооружения.
Греческие войска, углубившись во враждебную им турецкую территорию, теряют связь с базами снабжения, утрачивают четкость координации действий. И когда Ататюрк 18 августа 1922 года начинает решающее наступление, они оказываются не в силах сдержать натиск врага. Уже 9 сентября турки вступают в Смирну, после чего там происходит резня христиан – греков и армян. В ходе нее, озверевшей толпой был растерзан митрополит Хризостом.
Кемаль действительно становится отцом нации, новой турецкой нации, которая формируется на развалинах Османской империи. А его победа становится знаком того, что неовизантийский проект (греко-турецкое государство со столицей в Константинополе), который некогда замыслили фанариоты, и который еще в ходе Первой мировой казался реальной альтернативой Великой идее, отныне и навсегда невозможен.
В Греции поражение в Малой Азии воспринимают как катастрофу. Ответственные за проведение военной операции предстали перед судом и шестеро (включая главу правительства, четверых министров и командующего армией) были казнены.
Казалось бы, после всех этих трагических событий «Великая идея» должна была позабыться. Тем более, в современной Европе без границ. Однако уже в конце XX века самый, пожалуй, известный афонский старец Паисий Святогорец (умер в 1994 году) изрек такое пророчество о судьбе Турции: «Она распадётся, и государства, играющие решающую роль в мировой политике, отдадут Константинополь нам. Они сделают это не потому, что они нас любят, но потому, что Бог устроит всё так, что им будет выгодно, чтобы Константинополь был греческим. Подействуют духовные законы».
И подобное он говорил не раз. Впрочем, оставим эти откровения без комментариев…
Однако
