палубу и в служебные помещения.
На «Державе» Сергей был впервые, но этого офицера всё-таки узнал. Гладковыбритое продолговатое лицо с усами, застывшее выражение черт, тусклые рыбьи глаза… И — бородавка. Крупная бородавка на левой щеке…
В общем, только что рядом прошёл купец Коровин. Тот самый, которому Сергей недавно передал от Фитча три тысячи рублей, — якобы долг чести.
Какого чёрта этот лже-купец, связанный с британским резидентом, делает на царской яхте? Да ещё в офицерской форме?
Генерал-адмирал, великий князь Алексей Александрович, ведавший всеми морскими делами России, был достаточно умён, чтобы флотоводцем себя не считать. Говоря откровенно, морскую службу он не любил, предпочитая иные, более приятные занятия, связанные с гастрономией, вином и женщинами. Однако в случаях, когда в море выходил августейший брат, скрепя сердце сопровождал его согласно протоколу. При этом, разумеется, непосредственное управление яхтой, которую выбрал для путешествия император, осуществлял старший офицер судна. В случае «Державы» это был капитан первого ранга Лисовский.
Сейчас достойный офицер, как и великий князь, пребывал в растерянности. Несколько минут назад в генерал-адмиральскую рубку буквально ворвались двое. И если молодой человек в штатской одежде был незнаком, то генерала Черевина Алексей Александрович с Лисовским знали преотлично. Генерал с порога спросил, известен ли командиру корабля офицер, соответствующий таким-то приметам? Сергей подробно описал мнимого Коровина. Лисовский нахмурился.
— Судя по вашим словам, это капитан-лейтенант Малеев, начальник машинного отделения, — сказал он. — Но я бы хотел понять…
— Простите, а вы не ошибаетесь? — невежливо перебил Сергей.
— Молодой человек!.. Кстати, как вас зовут?
— Белозёров Сергей Васильевич, художник.
— Приглашён на яхту для работы над портретом Его Величества, — быстро уточнил Черевин.
— Очень хорошо, — озадаченно сказал Лисовский, обменявшись взглядом с великим князем. — Так вот, Сергей Васильевич: на «Державе» ограниченное количество офицеров. А с бородавкой на щеке и вовсе один, — Малеев. Ошибиться я не могу.
В разговор вступил генерал-адмирал.
— А теперь, Пётр Александрович, я жду, что ты объяснишь своё внезапное появление и странный расспросы, — внушительно произнёс он.
Огромным ростом, медвежьей фигурой и величественной осанкой Алексей Александрович удивительно походил на императора. Александр всегда хотел видеть младшего брата опорой в государственной работе и щедро жаловал высокими чинами и званиями. На беду, многотрудным делам тот предпочитал Париж, без которого не мог жить, и кокоток, без которых тоже не мог жить. И ничего не попишешь, — натура…
Повинуясь жесту великого князя, Черевин с Белозёровым сели.
— Ваше императорское высочество, прежде всего, прошу извинить наше внезапное появление, — начал генерал. — Оно вызвано чрезвычайным обстоятельством. Этот капитан-лейтенант Малеев… Словом, Белозёров опознал в нём человека, связанного с английской разведкой, с её российским резидентом. В интересах безопасности императора его необходимо немедленно задержать и допросить.
Лисовский изумлённо посмотрел на Сергея.
— Теперь уж и я хочу спросить: а вы не ошибаетесь, молодой человек?
— Нет, — отрезал Сергей, не вдаваясь в подробности. — Между прочим, когда я с ним впервые столкнулся, представился он совершенно иначе. И фамилия, и род занятий, — всё другое. Это само по себе подозрительно. А уж в сочетании с другими обстоятельствами…
— Ну, допустим, — сказал великий князь, хмуря густые брови. — А ты что думаешь, Леонид Иванович? Кто такой вообще этот Малеев?
Лисовский развёл руками.
— Не знаю, что и сказать, ваше императорское высочество… Офицер как офицер. Добросовестный, опытный. Впрочем, в Гвардейском экипаже других и нет. По службе претензий и взысканий не имеет. Хотя надо сказать, что на судне его недолюбливают.
— Почему? — быстро спросил Черевин.
— Нелюдимый он какой-то, анахорет анахоретом, — нехотя произнёс Лисовский. — Неженатый и вообще… Но это бы ладно. Картами увлекается, — вот беда. Была одна скандальная история… Словом, заподозрили его в шулерстве. Ничего не доказали, даже извинились потом, но осадок остался. С тех пор его как-то сторонятся.
— Ясно, — решительно сказал Черевин, потирая руки. — Сейчас мы с этим анахоретом разберёмся.
— Что ты намерен предпринять? — спросил великий князь с недоумением.
— Мудрить не будем, ваше императорское высочество. Вызовем сюда под служебным предлогом, усадим на стул и зададим несколько вопросов. Берём эту часть с Сергеем Васильевичем на себя. Посмотрим, как ответит, что расскажет.
— Постой, постой… Ну, допустим, ты прав, и этот Малеев действительно английский шпион. Так надо ли в этом случае брать его за жабры прямо тут, немедленно? Не лучше ли незаметно проследить за ним, — и здесь и на берегу? Что-то сможем о нём выяснить, уточнить…
— Не лучше, — отрубил Черевин. — Все необходимые основания задержать и так есть. Я отвечаю за безопасность государя и не допущу, чтобы рядом с ним, да ещё в открытом море, разгуливал иуда. Откуда мы знаем, чем он в своём машинном отделении занимается? Один он здесь или есть какие-то подручные? Опять же, — что значит проследить? Никто из посторонних о наших делах знать не должен. А мы с вами в машинное отделение не полезем. Белозёрова с мольбертом туда тоже не пошлём… Нет! Пусть Леонид Иванович вызовет Малеева немедленно. Я настаиваю.
Черевин, как немногие в империи, мог позволить себе говорить с великим князем категорическим тоном. Впрочем, доводы его были столь очевидны, что Алексей Александрович спорить не стал, — ослабил тугой воротник мундира, кивнул. Лисовский звонком вызвал вестового и послал за начальником машинного отделения.
Через несколько минут Малеев переступил порог рубки.
Из ожидавших его трёх человек двоих он знал: за столом сидел генерал-адмирал, по правую руку — Лисовский. А вот слева устроился незнакомец в шинели нараспашку с погонами свитского генерала.
— Садитесь, господин капитан-лейтенант, — сухо, подчёркнуто официально сказал Лисовский. — Вот стул. Генерал Черевин хотел бы задать вам в нашем присутствии несколько вопросов.
Малеев машинально сел, слегка дёрнув щекой. Лично Черевина он не знал, но имя генерала было широко известно. Известны были и его обязанности при царской особе.
Черевин неторопливо поднялся, подошёл к сидящему офицеру и, заложив руки за спину, вгляделся в бледное лицо. Закусил губу, Малеев ответил настороженным взглядом.
— Что вам угодно знать, господин генерал? — спросил он с ноткой вызова в голосе.
Черевин выдержал паузу.
— Угодно мне, Малеев, знать, когда, как и за сколько ты продался Фитчу, — жёстко ответил он.
Малеев сжался на стуле, судорожно сглотнул.
— Какой Фитч? — тихо спросил он, непроизвольно двигая головой. — Кто этот Фитч? Я такого не знаю. И вообще, господин генерал, я бы вас попросил…
— Вот видите, — перебил Черевин, обращаясь к великому князю с Лисовским. — Я же говорил, что будет отпираться, как последний дурак. А какой смысл? — Перевёл тяжёлый взгляд на офицера. — Не трать время, не юли, Малеев. Не усугубляй положение. Оно у тебя и так хуже некуда.
