Ему совсем не хотелось оставлять ее одну, пока в доме находится Ламборн, но ведь он взял с Ньютона слово, что тот не подпустит к ней графа.
— Очень хорошо. — Гэвин наклонился и по-хозяйски поцеловал ее в лоб. — Спокойной ночи, Лиззи.
— Спокойной ночи, мистер Гордон.
Когда он вышел из библиотеки, Лиззи откинула голову на спинку дивана и уставилась в потолок. Странно, она так долго мечтала об этом, а теперь едва могла поверить, что это случилось. Гэвин Гордон спасет ее от гибели. Он джентльмен, надежный спутник, любая женщина была бы счастлива выйти за него. И она была счастлива. Да, была!
— Пожалуйста, скажи мне, что не упала в обморок от восторга.
Удивленно вскрикнув, Лиззи вскочила и повернулась к двери. Там с кривой улыбкой стоял Джек.
— Боже, мисс Лиззи, как ты раскраснелась. Что, поцелуй Гордона настолько возбуждающий?
— Вы шпионите за мной! — гневно воскликнула она.
— Я не шпионю. — Оттолкнувшись от косяка, он вошел в библиотеку. — Я только проходил мимо.
— Черта с два! Вы почему-то всегда проходите мимо, когда другие разговаривают наедине.
— А вы не оставляйте дверь открытой.
— Я… — Лиззи сердито взглянула на дверь. — Значит, она была открыта?
— Широко раскрыта, — подтвердил Джек. — Настолько, что весь разговор о сильной привязанности донесся через коридор до моих ушей.
Лиззи покраснела. Джек усмехнулся и посмотрел на камин.
— Вижу, Гордону позволено брать торф. Значит, ты выходишь за него?
Она поджала губы. А разве есть другие варианты? Разве кто-нибудь вроде Джека заглянет в Гленалмонд и внезапно решит, что сельская жизнь нравится ему больше, чем лондонское общество?
— Да, — столь же прямо ответила Лиззи.
— Замечательно. Гордон выглядит милым парнем… если ты предпочитаешь деревенский стиль.
— А что в этом плохого?
Джек пожал плечами и оттолкнул сапогом Реда.
— Ничего. Он действительно кажется хорошим решением для тебя. Очевидно, ты хочешь вести спокойную жизнь в сельской местности. Удобную, безопасную жизнь. Без настоящей страсти, — вкрадчиво добавил он.
— Благодарю за ваше непрошеное мнение, Джек, — сказала она, подавив желание броситься на него с кулаками. — Теперь, полагаю, я могу спокойно отдохнуть, а? Я собираюсь лечь спать.
— В свою безопасную, удобную постель.
Этого Лиззи не могла стерпеть, хотя не знала, что разозлило ее больше: его способность быть таким грубым или собственное опасение, что он прав. Она развернулась и, не доверяя себе, прижала кулаки к бокам. Когда она сделала шаг, то ли от него, то ли к нему, Джек с улыбкой протянул ей руку. По-хозяйски, как будто имел на это право.
Она непроизвольно положила руку на его ладонь, и он притянул ее к себе. Между ними возникло нечто осязаемое, и Лиззи, уже не в первый раз, почувствовала головокружение. Она слегка испугалась.
— Что такое, Джек? Вы чувствуете себя отвергнутым?
— Нет, девушка. Я чувствую некоторую жалость к тебе.
— Ко мне? — фыркнула Лиззи, пытаясь отстраниться.
Но Джек не позволил: положив руку ей на плечо, он поглаживая пальцем мочку ее уха.
— Полная нелепость. Я счастлива. Я горжусь, что буду его женой, пока вы бегаете от кого-то или от чего-то.
— Может, ты и гордишься, что будешь его женой, девушка. Но, выйдя за него, ты никогда не узнаешь, что такое быть с мужчиной, который хочет тебя больше воздуха, которым дышит.
— Он меня хочет.
Джек улыбнулся, словно знал нечто такое, чего не знала она.
— Конечно, хочет. Кто бы не захотел цветущую и соблазнительную женщину вроде тебя? Правда, он не знает, что с тобой делать. Он предлагает тебе домашний очаг вместо страсти. Я видел этот поцелуй. Твой Гордон хочет стать мужем, а не любовником.
Да. Лиззи вдруг осознала, что поцелую мистера Гордона не хватало той страсти, жара, силы, которые она чувствовала у Джека. Не хватало опыта, чтобы побудить ее к чему-то большему, а не просто к выполнению супружеской обязанности.
— Думаете, вы такой всезнающий, — раздраженно сказала она. — Но вы не знаете ничего!
— Я знаю, что женщина вроде тебя заслуживает страсти и любви, каких она хочет. — Он заставил ее посмотреть на него. — Лиззи, ты заслуживаешь, чтобы тебя целовали.
— И, полагаю, вы именно тот, кто это сделает? Вы с легкостью обучаете женщин, как их нужно целовать, лишь для того, чтобы на рассвете уйти навсегда?
— Именно я. Не отрицай этого, Лиззи. Ты хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал. Хочешь узнать настоящую, всепоглощающую страсть. Ты хочешь любви, но во всех ее формах. Хочешь чувствовать ее трепет, наполняющий тебя, заставляющий кричать в экстазе. Я могу дать тебе это, прежде чем ты навсегда свяжешь себя с человеком вроде Гордона.
— Нет, — прошептала она, но Джек остановил ее слабое возражение поцелуем.
Разум приказывал Лиззи немедленно прекратить это, но безумное желание испытать все, о чем говорил Джек, к чему вел ее теперь своими поцелуями, казалось, превращало в ничто и голос разума, и приличие.
— Ты достойна узнать, что такое быть полностью соблазненной, — хрипло произнес он. — Достойна узнать, что такое быть возбужденной до боли, а потом освободиться от мучительного возбуждения способом, который оставляет тебя без сил, задыхающейся. Ты достойна узнать, что такое настоящая близость мужчины и женщины.
— Я думаю, вы сошли с ума.
— Если я сумасшедший, тогда половина мира сошла с ума вместе со мной. Думаю, ты хочешь узнать, чему можешь научиться от меня. Думаю, ты хочешь этого больше, чем смеешь признаться себе.
Он погладил костяшками пальцев ее грудь.
Слова Джека рассердили и одновременно возбудили ее. Да, она так сильно хотела этого, что ее тело дрожью отзывалось на простую ласку. Но как она могла поддаться столь явному соблазнению? Она не из тех женщин, кто губит себя ради мимолетного удовольствия. И тем более не пойдет на это, ведь мистер Гордон приехал ее спасти.
Взгляд Джека опалял ее с очевидным намерением возбудить, соблазнить, пьянящее ощущение распространялось по всему телу. Лиззи смотрела на его влажные губы с вожделением, какого никогда раньше не испытывала, и ей безумно хотелось почувствовать их на своем теле.
Джек наклонился, почти касаясь ртом ее щеки, а теплое дыхание еще больше воспламеняло ее.
— Думаю, ты хочешь быть полностью и окончательно соблазненной, — прошептал он и снова поцеловал.
Во время поцелуя он крепко прижался к ней, чтоб она могла чувствовать твердость его желания, упиравшуюся ей в живот. Затем бесстыдно прижал ее бедра к своему паху, чтобы не осталось никаких сомнений, что она чувствует это.
