каком это смысле "продали"?
– А в таком. Самом обыкновенном. Мой отчим настоящая сволочь, после смерти матери я стала ему помехой, поэтому он выпихнул меня сюда "работать", – невесело усмехается. – Я профессиональная танцовщица, двенадцать лет балетом занималась, мечтала покорять главные сцены мира, но, как видишь, сижу здесь.
– Где "здесь"?
– Клуб "Джамбо". Самое злачное заведение самого криминального района Стамбула.
– Подожди, не сходится, – цепляюсь за соломинку, – я вообще не умею танцевать. Поэтому я никак не могла оказаться здесь! Это исключено!
– Виолетта… Ты же Виолетта? Я слышала твое имя. Дело в том, что в "Джамбо" совсем не обязательно уметь идеально танцевать, главное, иметь смазливую мордашку и приличную фигуру. И попадают сюда не совсем по своему желанию, а если быть точнее – это практически рабство. Да, на наших ногах отсутствуют кандалы, но мы по сути заперты здесь. Ни у кого из наших девочек нет паспорта, телефона, каких-то связей с родными. Вернее, практически у всех тут вообще нет родных… Это удобно, – снова дергает плечом.
– Для кого удобно?
– Для тех, кто держит клуб, конечно. Ведь если нет родных, значит, никто не станет тебя искать.
– Но у меня есть родные! И искать меня точно станут! Я вообще не понимаю, как оказалась здесь! Почему…
– Возможно, ты перешла кому-то дорогу… – достает из растянутого кармана шорт пилку для ногтей и усердно принимается за маникюр. – Может, кому-то помешала. Были такие?
Артемий… Если кто и мог провернуть подобное, то только он! Я узнала о его махинациях, он ударил меня по голове… Учитывая, какими вещами он занимался раньше, таких друзей как Гюрхан у него наверняка в изобилии.
Неужели он каким-то образом смог переправить меня в Стамбул?
Хотя почему "каким-то"... Если заплатить "правильному" человеку, тебя отправят на корабле хоть на Северный полюс.
А я точно плыла на корабле, смутно, но я это помню.
Все это просто не укладывается в голове.
– Если здесь все так плохо, то почему никто из вас не вызовет полицию? Не устроит шумиху в интернете? Не обратится на телевидение, в конце концов! Сейчас существует масса передач, которым только подавай жареные факты. В современном мире теме сексуального рабства и харассмента отведена жирная ниша. Мы не с девятнадцатом веке, не должно быть такого!
– Ты шутишь? – и улыбается. Она только что рассказала мне чистейший ужас и улыбается! – Я же сказала, что у нас нет телефонов, ни у кого. Нет выхода в интернет. И посетителям, что ходят сюда, строго запрещено идти с нами на какие-то не оговоренные правилами клуба контакты. Да и если честно – им наплевать. Они нас и за людей-то не читают.
– Кого – вас? Чем вы здесь занимаетесь?
– Танцуем, развлекаем публику. К слову, ужасно неблагодарную.
– Только танцуете или…?
Лили снова улыбается, но уже по-другому, и у меня от ее улыбки мороз по коже.
– Ты так реагируешь на это все!
– Как?
– Как будто это нормально! – не могу сдержать эмоций. – Словно в этом всем нет ничего такого! Подумаешь – девушку против ее воли заперли в словно черепашку в террариуме в каком-то второсортном клубе! И то черепашку иногда выпускают погулять.
– Здесь не все не по своей воле, кому-то просто некуда было больше податься. А многие привыкли и уже не хотят уходить. На самом деле тут не так уж и плохо, есть места гораздо-гораздо хуже, например, "Амброзия". Там такие ужасы творятся судя по рассказам – волосы дыбом.
– Ты это серьезно? – все-таки подскакиваю, но уже осторожно, чтобы не удариться снова. – По-твоему вот это, – обвожу помещение рукой, – нормально? Я буду жаловаться! Пойду в консульство! Я найду способ выбраться отсюда и устроить вашим рабовладельцам "райскую" жизнь!
– Кажется, ты меня не услышала, – Лили качает головой и запихивает пилку обратно в карман. – Забудь о прошлой жизни, здесь действуют совсем другие законы.
– Чушь какая-то! Бред! Я не верю, что в наше время, в правовом обществе где-то творятся такие вещи! Наверняка есть способ смыться отсюда, просто вы, видимо, и не пытались его искать.
– Думаешь, ты единственная такая? – девушка вдруг начинает злиться. Тоже поднимается, в глазах плещется ярость. – Пришла вся такая умная, топишь за справедливость, права человека, харассмент и прочий бред. Не работает это здесь, забудь! И выйти ты отсюда тоже не сможешь. Нет, может, каким-то образом тебе все-таки удастся улизнуть наружу, но далеко ты не уйдешь, даже не надейся. Тоже не ты первая. Я живу здесь уже третий год и видела всякое, так что мой тебе совет – смирись и делай то, что тебе говорят. Если будешь хорошо двигаться, могут дать неплохие чаевые.
– И на что их тратить, если вы сидите здесь как пленницы!
– Не все, некоторым, кто на особом положении у Гюрхана, позволено выбираться пару раз в неделю. Нинель, например, она приносит девочкам из города косметику и всякие вкусняшки.
– То есть если попросить эту Нинель доехать до консульства…
– Забудь! – строго отрезает Лили. – Она никогда не пойдет на это. Да и другие не пойдут. Я же сказала: если ты попала сюда – назад дороги уже нет.
– Послушай, Лиль, – подхожу к ней и кладу ладони на худенькие плечи. – Сколько тебе лет?
– Скоро двадцать.
– Неужели ты не мечтаешь выбраться отсюда? Жить как хочешь, ходить в кино, кафе, встречаться с парнями?
– Мало ли чего я хочу! – дергает плечом она, агрессивно скидывая мои руки. – Отчим не спросил меня, хочу ли я танцевать в этой дыре. Меня вообще никто и никогда ни о чем не спрашивал.
– Мой отчим тоже был тем еще козлом, поверь.
– Правда?
– Правда. Но с помощью одного человека мне удалось вырваться из-под колпака его бесконечной тирании. Да и мой муж…
– Ты замужем? – округляет глаза.
– Уже нет, я развожусь. В общем, он тоже оказался не героем моего романа. И я смогла сказать "стоп" и уйти от него. Правда, снова при помощи того же человека…
И сдуваюсь. Воспоминания недавнего прошлого бьют наотмашь под дых.
Дамиан предал меня. Он, прикрываясь заботами о дочери, ездил к Ийе и они там… Невозможно поверить. Немыслимо. Но я видела все собственными глазами.
–
