— Повезло мне с учительницей, — одобрил Паркер. — Повторим для закрепления? — Он запустил пальцы в ее волосы, сминая густые пряди, и прихватил зубами ее нижнюю губу, посасывая. Уитни шире раскрыла рот, и их языки столкнулись. Нутро расплавилось, как песок от удара молнии. Значит, сердце превратилось в стеклянное. Хрупкое. И так не хочется разбить его. Но любить хочется сильнее.
Крис накрыл ладонями ее поясницу, толкая на себя, и глухо застонал, впиваясь глубоким поцелуем в рот. Он никогда еще не целовал ее вот так, будто в нем тормоза отказали и он собрался проглотить ее. Уитни закрыла глаза, когда Паркер уверенно снял ее со стола. Шаг, шаг — и под спиной зашуршал прохладный шелк на кровати.
— Посмотри на меня.
Она приподняла тяжелые веки и с трудом облизала губы, наблюдая за Крисом. Он опустился на колени у нее между ног и завел ладони под край серебристого платья, стягивая вверх… Его руки. Уитни обожала его руки. Она прогнулась, помогая Крису раздеть себя, и отбросила платье в сторону. На ней не было бюстгальтера, свежий ветер из приоткрытого окна холодил кожу, и соски тут же заныли. А может, это из-за Паркера: в его карих глазах отразилось нечто раскаленное, тягучее… Уитни тут же ощутила на языке привкус горького шоколада; каждый раз его ощущала, когда на нее смотрел Крис. Это был вкус его взгляда, наверное.
— Ты дрожишь.
— Мне холодно.
Крис стянул с плеч рубашку, снял с запястья бандану, а затем поднялся и… Он ушел, что ли? Уитни колотило, она плохо соображала, поэтому не сразу поняла, что он делает. А Крис принес и надел на нее свой пиджак, собрал ее волосы на затылке в высокий хвост и обвязал банданой.
— Потрясающе, — вынес он вердикт и лизнул родинку в уголке над ее губой. Уитни приоткрыла рот, наслаждаясь теплом его дыхания. Его губы спустились вдоль шеи, оставляя жгучий след, руки легли на талию, и он легко толкнул Уитни, заставляя лечь на спину. Она послушно отклонилась назад, съедая Паркера глазами: его широкие плечи, линии шрамов на теле, четкий рельеф пресса.
Мужские пальцы легким касанием прошлись вдоль бедер, ладонь легла между ног, поглаживая через кружево трусиков. Крис поддел тонкую ткань указательным пальцем и натянул, задевая чувствительные складки. Уитни изнывала от желания, и Крис не мог не ощущать этого, но он все равно спросил:
— Уверена?
— Да. — Во рту сразу пересохло, сквозь шум в ушах пробился звук расстегнутой ширинки. Уитни закусила губу, наблюдая за тем, как Паркер раздевается, обводит большим пальцем ареолу ее соска, достает из внутреннего кармана пиджака презерватив, раскатывает по всей длине… Уитни задержала дыхание, считая гулкие удары сердца. Один, два, три… Не то чтобы она была из пугливых, но внушительное достоинство Паркера вгоняло ее в транс.
…четыре, пять…
Крис медленно спустил белье по ее ногам, согнул их в коленях, широко разводя, и лег сверху, глядя Уитни в глаза, согревая взглядом.
— Никогда бы не подумала, что это будешь ты, — зачем-то сказала она тихо. Паркер запечатлел мимолетную улыбку в уголке ее рта и прошептал:
— Я тоже, учитывая, как сильно ты не любишь горький шоколад. — Он прихватил зубами ее подбородок и осторожно, но твердо погрузился в нее…
…сейчас, вот сейчас…
Она зажмурилась в ожидании адской пытки, но боли не было, только слабое жжение вспыхнуло и почти сразу утихло под напором более яркого, нового ощущения.
— Дыши.
— О господи!
— Уитни, ты не дышишь.
Она всхлипнула, втянув воздух, просто потому что жить хотелось, и медленно выдохнула, позволяя Крису проникнуть глубже. Мысли поплыли, подсознание стало подкидывать пестрые видения. О том, как стащила его запонки когда-то. Ударила по лицу, не разобравшись. Назвала тираном. В той, прошлой, детской жизни, когда не понимала разницу между занудой и ответственным парнем.
…какие сильные у него руки…
Уитни перестала осязать пространство, ее захватила распирающая, невыносимая пульсация, болезненно-сладкая, присыпанная горьким шоколадом. Казалось, время остановилось, и нет ничего, только он — в ней. Долго, мучительно долго, и душно, как в сауне.
— Не могу больше, не могу, умру сейчас, — прорыдала она.
Глубокий мужской голос влился электролитом в вены; каждое слово — как удар по нервам:
— Всё. Уже всё, чувствуешь? Я полностью в тебе.
Полностью… то есть, весь?!
У нее глаза расширились от недоверия, а Паркер приподнял ее за бедра и плавно вошел до упора, вырвав из нее гортанный стон. И еще раз, и еще, пока Уитни не начала захлебываться душащим жаром.
— …воздуха не хватает.
Крис накрыл ее рот своим, делясь дыханием. Толчки стали глубже, искры — ярче, и хотелось быстрее, туда, к пропасти, где темно и тихо, где нет оглушающей вибрации и огня в натянутых венах.
— …тебя не хватает, — прорыдала она, и ритмичные движения слились в один беспрерывный поток, оранжево-красный, как слово «да». Оно горячей волной хлынуло внутрь, выбивая датчики напряжения, и сознание Уитни взорвалось, как лампочка.
Искры, пепел, новый мир.
Она впилась пальцами в затылок Криса и надрывно закричала, содрогаясь, а он вдруг замер и глухо, протяжно застонал ей в шею. И просто убил ее этим порочным стоном.
Крис
Так и знал, что в сексе она ему подходит. Еще тогда, на свадьбе Тони, радар сработал. Не зря крышу напрочь снесло.
Он погладил Уитни по голове и улыбнулся. Золото ее волос, золото звезд на небе в приоткрытом окне — все сливалось. Перед глазами пелена до сих пор стояла, фиолетовая почему-то. Он тоже закрыл глаза на пару минут. Кровь кипела, но уже не выкипала. Дышать получалось нормально, только губы будто ватные, и десна онемели от поцелуев.
Крис пошарил рукой по кровати в поисках брюк, выудил из кармана реликвию Паркеров и вернул на палец Уитни. Поцеловал костяшки по очереди и потерся губами о теплую кожу тонкого запястья. Выглядела будущая миссис Паркер на миллион разбитых сердец. Волосы его банданой подвязаны, румянец на щеках, засос на шее, его пиджак на ее обнаженном теле.
Ради такого вида стоило ехать в пригород.
Крови на ее бедрах не было, слава богу, но утром малышке будет непросто. В полдень у него был запланирован рейс на Милан, но как ее оставить в таком состоянии, лететь за тридевять земель к чужим драконам?
Крис нахмурился. Может, отменить? А с другой стороны, все равно придется привыкать к расставаниям. Смысл затягивать? Или… Так, стоп. Он не хотел думать о том, что будет завтра, а тем более осенью. Плевать. Все будет хорошо.
Он накрыл мирно сопевшую Уитни краем одеяла, а сам принял холодный душ, лег рядом с невестой, стирая последние границы, и заложил руки за голову, размышляя.
