Вот только улыбка у него была какая-то… нехорошая. Настроение почему-то сразу испортилось, день померк и кофе стал горьким. Видимо, пора было возвращаться домой. Хильд оставила на столе купюру, которая трижды покрывала счет, подхватила с соседнего стула пакеты с покупками и направилась к выходу.
— Ох!
Входивший в кафе мужчина неловко зацепил ее плечом, пакеты упали на пол, один из них опрокинулся, и из него посыпались карамельки для девочек, коробочки с травяными сборами, еще какая-то мелочь. С запозданием в несколько секунд Хильд поняла, что ее охрана так и сидит за своим столиком, словно замороженная.
Но вокруг по-прежнему сновали официанты, слышался тихий гул голосов, перекрываемый рыдающей из динамиков Зарой Ларссон:
Никто не увидит, никто не узнает,
Мы тайна для всех…
Опасности не было, только сердце почему-то сжалось в груди.
— Извините.
Хильд присела, быстро собирая свои маленькие покупки.
— Это вы меня извините, фрекен, — незнакомец тоже опустился на колени и подал ей отлетевшую в сторону картонную коробочку. — Я задумался.
— Ничего страшного. Спа… — слова застряли в горле, когда она встретила взгляд добрых серых глаз. — Агнар?
По телу пробежали мурашки, словно от порыва холодного воздуха. Прошлое смотрело на нее с расстояния в пятьдесят сантиметров.
— Хильд? — Быстро ответил он. — Ты в порядке? Ты такая бледная.
Конечно, в этом был весь Агнар. Он не спрашивал, куда она делась и почему бросила его годы назад на автостанции. Его в первую очередь интересовало, все ли у нее хорошо. Что-то острое пронзило ее сердце.
— Агнар, — прошептала она.
Он явно возмужал за эти годы. Черты стали жестче и опеределенней, даже аскетичнее. Плечи и грудь раздались вширь, но тело было сухим и легким, как у человека, привыкшего к дальним переходам. Конечно, таким и должен был стать мальчик, мечтавший о путешествиях. Мальчик, которому она пожаловалась, что другие дети в интернате смеются над ней, потому что она мечтает летать. Люди не умеют летать, сказали они, а ты дурочка.
Неправда, сказал Агнар, они умеют. Люди летают на самолетах, дельтапланах и парашютах. Может, ученые придумают, как пришить людям крылья. Может, это случится совсем скоро.
— Да, — сказала она. — Все хорошо. — Она внезапно почувствовала шрамы на своей коже, холодный пот на висках и тяжесть золотого кольца на пальце. — Что ты здесь делаешь?
Они уже стояли, глядя друг на друга, но все еще боясь прикоснуться.
— Я работаю на «Нэшнел Географик». Сейчас снимается серия фильмов о глобальном потеплении. Здешний туман признан природным феноменом, так что вот… — он развел руками, — … будем его изучать.
Волна страха смыла все — растерянность, удивление, стыд. Хильд схватила его за локоть и дернула к себе:
— Агнар! Нет! Обещай мне, что не войдешь в этот туман.
Его большая рука успокаивающе гладила ее по спине, а губы шептали над ухом:
— Ну, что ты, малышка? Что такое? Туман как туман, ничего страшного.
Хильд всхлипнула. Ну, конечно, он не понимал. Но и она не могла ничего объяснить, потому что это был не ее секрет. Она подняла голову и посмотрела Агнару прямо в глаза:
— Просто пообещай мне, пожалуйста.
Глаза, серые как лед озера Маларен были совсем близко. Ее губы приоткрылись, она вздохнула… и тут за спиной что-то грохнуло. Хильд вздрогнула и обернулась, она не удивилась бы, обнаружив перед собой пепелище от внезапного удара молнии, но это был всего лишь упавший на пол поднос. Официант собирал самые крупные осколки чайника и чашек, второй спешил ему на помощь с совком и щеткой.
Лапландец в дорогом пальто щелкнул пальцами, охранники Хильд вздрогнули и вскочили со стульев.
— Нам нужно идти, — резко сказал Кьяртан и спиной закрыл ее от Агнара.
— Кто эти люди, Хильд?
Не спрашивай, мысленно попросила она. Это не люди, это наполовину звери, жестокие и непредсказуемые, и тебе не надо о них знать.
— Почему ты ушла, Хильд?
На глаза навернулись слезы. Потому что я увидела Орвара, и вмиг забыла всю свою прежнюю жизнь.
— Все в порядке, это моя охрана. — От чувства вины живот болел так, что хотелось скорчиться и тихо заскулить, но она попыталась улыбнуться. — Мой муж влиятельный человек, так что вот… приходится. Прощай Агнар. И прости меня.
Кьяртан подтолкнул ее к дверям, а затем потянул за угол, где ждал их бронированный Вольво. Садясь в салон, она вдохнула запах кожи и воска, которым были натерты панели из карельский березы. Дорогой комфорт и многочисленные меры безопасности — она уже стала воспринимать это как должное. Та часть жизни, когда можно было передвигаться на попутках или в междугородних автобусах, осталась далеко позади.
— Назад пути нет, — тихо сказал Кьяртан.
Хильд посмотрела на него:
— Я знаю.
— Тогда почему ты выглядишь такой несчастной?
* * *
Мужчина в пальто вошел в кафе, из которого только что вышли молодая женщина в сопровождении двух телохранителей, и сел за столик в глубине зала. Он заказал кофе и бренди, но пить не торопился. Через некоторое время появился еще один посетитель.
— Мама, смотри, пират! — Восхищенно выкрикнул мальчик лет шести.
— Не показывай пальцем, — одернула его мать, — это невежливо.
Незнакомец, принятый за пирата, видимо, из-за черной повязки, закрывающей глаз, прошел вглубь помещения и уселся напротив лапландца. Некоторое время он рассматривал его дорогой костюм и пальто, затем неодобрительно покачал головой:
— Локи, опять воду мутишь?
— Всего лишь пытаюсь уравнять шансы.
— Какие шансы? Мы все знаем, чем закончится Рагнерёк. Не победит никто.
Тот, кого называли Локи, наклонился вперед и широко ухмыльнулся, обнажив неожиданно кривые и желтые зубы:
— То есть ты действительно веришь тому, что наболтала мертвая баба (1)? Что откроются золотые ворота Вальгаллы и оттуда выйдут рати героев в блистающих доспехах? И что мои волки догонят солнце и луну, а из Хельхейма приплывет корабль мертвецов? Тогда почему ты сам первый начал жульничать? Почему забрал у меня Фенрира?
— А вот это не жульничество! — Одноглазый в подтверждение своих слов стукнул по столу кулаком, совсем легонько, но чашка на блюдце зазвенела. — Это теперь называется здоровая конкуренция. Одичал ты совсем в этой своей Лапландии.
— А как называются ложные сны, которые ты навеял Брюнхильд? Скажи-ка мне, Всеотец.
— А это вообще не твое дело, — огрызнулся Один. — Моя дочь, что хочу, то и делаю.
— Ц-ц-ц, не горячись, папаша. — С притворным сочувствием поцокал Локи. — Знаешь, как люди говорят? У лжи длинные ноги, неизвестно, куда она тебя заведет. Это ты начал эту игру, а я всего лишь подвинул одну пешку. Просто не удержался, сам знаешь, как высоки ставки.
