— Хорошо, пойдем, — согласилась Алька.
Она отпила маленький глоток из бокала, и в тот миг, когда теплое, с приятной кислинкой, вино прокатилось по пищеводу, вдруг почувствовала неладное.
Невозможно было толком объяснить, что было не так.
Но как будто вмиг в груди сделалось чересчур горячо, сердце внезапно захлебнулось, замерло — а потом заколотилось с бешеной скоростью. Перед глазами потемнело, и — внезапно — Алька снова отчетливо увидела те самые знакомые точки-светляки, разбросанные по темному бархату ночи.
— М-мариус, — выдохнула она чуть слышно.
— Алайна? Что?
Он выхватил у нее бокал, Алька беспомощно подняла руку — вокруг пальцев плыли искры.
— Спрячь магию, Алечка, — шикнул Мариус, — что происходит?
— Я… не знаю, — пробормотала она, — что-то очень плохое… Мариус…
— Тебе плохо? — он подхватил ее под мышки, прижал к себе, — не молчи, говори.
А она уплывала в то неведомое, к которому только касалась прежде, самым краешком сознания.
Светляки в ночи плыли. И были их… сотни. Тысячи.
И Алька, сама не понимая почему, прошептала:
— Они идут.
— Кто… они? — неживым голосом спросил Мариус.
Алька не успела ответить. Потому что именно в это мгновение широкие окна зала брызнули внутрь, рассыпаясь на тысячи крошечных лезвий.
— Флодрет, — крикнул Мариус, — Флодрет.
Развернул Альку к себе лицом и скомандовал:
— Под стол, живо.
И сам, растолкав застывших в недоумении людей, почти что зашвырнул ее туда, рыкнул:
— Не высовывайся.
Алька зажала уши. Раздались крики — сперва удивления, затем — ужаса, панического, необоримого. Но не это заставляло ее подвывать от страха и внезапно проклюнувшейся головной боли, острой, как игла. Сквозь какофонию звуков просачивался низкий, мерный гул — и Алька, хоть и не сталкивалась с ним раньше, но почему-то узнавала.
Твари роя шли сюда.
* * *
В зале воцарился хаос. Все бросились к дверям, благо, что их было две. Кто-то падал, и тогда топтались по нему. Вмиг ослепшая и оглохшая толпа сама превратилась в чудовище. Крики, хруст мебели, треск рвущейся ткани. Сразу несколько женщин истошно завопили.
Алька трясущимися руками приподняла скатерть, и от увиденного ей самой захотелось кричать. Понятно, почему такие вопли: в пустые оконные проемы вальяжно, но при этом довольно ловко протискивались твари роя.
Они ничуть не изменились с того раза, как Алька видела их на арене: все те же странные помеси насекомых-переростков, как будто взяли куски разных существ и слепили воедино.
Но это же… невозможно?
Откуда они здесь?
А главное, почему?
Алька зажмурилась. Ее трясло от накатывающего волнами ужаса. А потом кто-то закричал — так, что стало понятно: его попросту рвали на части.
А как же Мариус? Где он?
Прикусив изнутри губу, так, что от боли слезы брызнули из глаз, Алька заставила себя смотреть. В этот миг как будто сотканная из алой паутины волна прокатилась по залу. Там, где она касалась уже пролезших тварей, их панцири с треском лопались, на пол плескалась белесая слизь. Из оконных проемов тварей тоже вымело, отшвырнуло куда-то.
Непрекращающиеся вопли. Кого-то все-таки твари порвали. В воздухе разливалось зловоние, от которого горло сжалось в рвотном позыве, так что пришлось быстро и часто дышать ртом.
Алька увидела Мариуса.
Он стоял у лестницы, ведущей наверх, и закрывал собой короля. У Флодрета был порван сюртук, рукав окрасился кровью. Алые нити все еще клубились вокруг Мариуса, он повернулся и буквально потащил короля наверх, подальше от совершенно обезумевшей толпы, а потом вдруг вокруг них двоих прямо в воздухе расплылось золотистое сияние — и оба они исчезли.
"Портал, — догадалась Алька, — он увел короля в портал"
Это, наверное, было единственно верным решением. Король должен был оставаться в безопасности, и об этой безопасности приходилось заботиться Мариусу. Она поискала глазами Фаэра, но, хоть зал и оставался по-прежнему освещен лайтерами, понять что-либо в мятущейся толпе вперемешку с изломанными телами тварей было невозможно.
"Надо отсюда уходить", — вдруг подумала Алька.
Откуда-то пришло дурное предчувствие, что все это — только начало, и что попросту Мариус выиграл недолгую передышку. Предчувствие это давило, повисло в воздухе и казалось почти осязаемым. В виски снова ввинтились раскаленные иглы, дышать стало тяжело, как будто горло засыпали песком.
Она на четвереньках, проклиная длинную юбку, поползла под столом в сторону ближайшего окна. Алька слышала, что в дверях снова была давка. Крики, треск рвущейся ткани, чье-то "помогите". Естественно, никто никому не помогал.
Добравшись до оконного проема, Алька осторожно выбралась из-под стола. Пышная юбка мешала. Ноги тряслись и подгибались. Но здесь, у окна, на счастье никого не оказалось, и Алька, быстро убедившись, что хотя бы никакой монстр не поджидает по ту сторону, уселась на подоконник, быстро перекинула ноги и спрыгнула.
Она успела оглядеться.
Снаружи дворца царил такой же хаос.
Ночь рвалась от воплей, мятущихся огней, топота множества ног, ржания перепуганных лошадей.
А потом, прямо перед ней, снова разверзлось пространство, раскрываясь не золотым цветком, а скорее гнойно-зеленой раной. Алька, уронив руки, просто замерла перед чудовищем, вывалившимся у дворцовой стены. Взгляд выхватил чудовищные жвала, круглые фасетчатые глаза и почему-то перепончатые, как у летучей мыши, крылья.
"Все", — пронеслось в сознании.
Когда на ее теле сомкнулись жесткие хитиновые лапы, она закричала.
Рывок — жуткий, болезненный, до хруста позвонков — и внезапно земля ушла из-под ног, в лицо ударил холодный ветер.
Слепо глядя в раскрывающееся бесконечное небо, Алька с трудом осознала, что на шее твари кто-то сидит. Она увидела лишь ногу. Неизвестный, управляющий тварью, был босым.
Попыталась вдохнуть — но страшные лапы чудовища сжимали ее слишком сильно. Перед глазами стремительно собиралась тьма, и Алька даже не стала сопротивляться. Последним, о чем она успела подумать, было: "хоть бы с Мариусом ничего не случилось".
ГЛАВА 8. Тварь астрала
Это было неожиданно, мягко говоря.
Рой в Эрифрее.
Но на вопросы — откуда? — отвечать было некогда.
И спасти всех… тоже не получалось.
Он знал, что кому-нибудь не повезет в этой мясорубке хитиновых жвал, знал, что не успеет — и точно также знал, что надо спасти короля. Спасти — и быстро вернуться за Алькой, за его маленькой птичкой.
