– Я слышал, вы были больны. И еще я слышал о…
– О скандале в Ренне? – подсказала я краснея.
– Именно так, мадемуазель. Но с чего бы это вам краснеть? Признаться, я был рад, что вы оказались такой, какой я вас себе представлял. А то я уж был готов составить на ваш счет иное мнение…
– И какое же, сударь?
– Не такое лестное, как первое.
– Какая хорошая у вас улыбка, – вырвалось у меня вдруг. От смущения я вся залилась краской. Виконт смотрел на меня внимательно, не отрываясь, и синие глаза его словно посветлели. Мое смущение прошло, но по телу пробежала странная сладкая дрожь. Подсознательно я чувствовала, что виконт любуется мною, находит меня привлекательной, и от этого была счастлива.
– Вы всегда появляетесь так неожиданно, – сказала я, опуская голову. – Вы Любите Бросельянд?
– И Бросельянд, и Гравель, и Гарнаш… словом, все бретонские леса. Я часто здесь прогуливаюсь.
– Один? Без жены?
– Да. Мари не ездит верхом.
– Так ее зовут Мари! – сказала я немного обиженно. – А вас… как зовут вас?
Он улыбнулся, блеснув белыми зубами.
– Меня зовут Анри, а вас, если не ошибаюсь, Сюзанна Маргарита Катрин Анжелика – не так ли?
Это было мое полное имя. Откуда он узнал его?
– Мне больше нравится Сюзанна, – сказала я.
– А мне – Катрин. В прошлом веке, при Луи XIII, была одна такая мать Катрин – настоятельница монастыря, еретичка… Была, как вы знаете, великая королева Екатерина Медичи. Видите, какое славное имя? Но самая лучшая из женщин, носивших его, была, конечно, мать Катрин.
– Что же в ней хорошего? – простодушно спросила я.
– Хорошего? Бог мой, да ведь она была еретичка! Вы думаете, тогда это было легко? Она поступала так, как вы на помолвке.
– О нет, – сказала я смущенно. – Я вовсе не еретичка. Наоборот, мне нравится быть благоразумной.
– Поедемте-ка лучше со мной, – предложил он, помогая мне подняться. – Поедемте, если вас еще не запугали рассказами о том, какой невежа и грубиян виконт де Крессэ.
– Меня нельзя запугать ничем, сударь, – сказала я гордо.
Он помог мне сесть в седло, и от прикосновения рук виконта я, как и в прошлый раз, вздрогнула.
– Куда мы отправимся? – спросила я, пуская Стрелу шагом.
– Я покажу вам древнее капище, Катрин. Самое интересное место в Бросельянде, обиталище духов и фей…
– Вы уже называете меня по имени?
– Я полагал, что наше двухмесячное знакомство позволяет…
– Да-да. Просто к этому имени я не привыкла.
– Ну-ка, давайте быстрее, – сказал он, хлестнув лошадь по крупу, – я не люблю медленной езды.
Я вспомнила, как мы мчались тогда, под проливным дождем, и подумала, что это, пожалуй, правда.
Внезапно передо мной открылась глухая поляна, похожая на зеленую сумрачную комнату. Буки, дубы и каштаны здесь почти не пропускали света, и мне показалось, что мы находимся в странной колышущейся пещере. Кроны над нашими головами переплетались так плотно, что образовывали почти сплошную крышу. Груды камней указывали на остатки какого-то древнего сооружения. Может быть, здесь были римляне? На разбитых каменных плитах цвели асфадели, а сквозь расщелины камней пробивались высокие побеги наперстянки с багровыми листьями и грибы.
В самом центре, чуть покосившись вправо, стояла грубо вытесанная глыба из темно-зеленого, поросшего мхом камня. Подъехав поближе, я увидела слепые круглые зрачки, надменно сжатые губы и узкую длинную бороду до самых колен. Скрещенные на животе руки, два закругленных рога на голове… Друидическое божество, злобный древний идол, мигающий пустыми каменными глазами. Из-под подножия статуи виднелись тонкие стройные кусты с черными ягодами – я с удивлением узнала в них ежевику. Но как странно изогнуты ее ветви – кажется, будто змеи тянутся к лицу идола, пытаются обхватить… Я смотрела на их дьявольский танец, подгоняемый порывами ветра, и поневоле вздрагивала.
Между рогами идола, украшавшими его голову, я заметила толстую серую паутину и черного большого паука, висящего вниз головой.
Я сделала шаг вперед, чувствуя странное желание прикоснуться к этому ужасному друидическому изваянию, узнать, каково оно на ощупь, и в ужасе вскрикнула: блестящая черная лента скользнула мимо моих ног, и я услышала отвратительное шипение. Змея!
Руки виконта дернули меня в сторону. Я едва не потеряла сознание и чувствовала, как сильно у меня кружится голова. Виконт поддерживал меня за талию.
– Зачем вы привезли меня сюда? – прошептала я. – Зачем мне надо было видеть это?
– Теперь я сознаю, что не надо было, – произнес он, усаживая меня на свою лошадь рядом с собой. – Вы оказались более слабонервной, чем я думал. А вот моя жена нисколько не испугалась бы.
– Эта ваша жена!.. – проговорила я в яростном исступлении. – Вы просто несносны со своей женой!
Он, не отвечая, взял Стрелу за повод и медленно пустил лошадей шагом.
– Почему же все-таки там так темно? – спросила я, чуть успокоившись.
– В этом-то все и дело, Катрин. Вилланы ужасно боятся этого места и обходят его. Из-за него весь Бросельянд нарекли нечистым. Говорят, сила этого божества не дает свету проникнуть сквозь деревья. Когда идол упадет, кроны расступятся, на поляну хлынет солнечный свет, и плоды ежевики из черных превратятся в красные.
– Отчего же эту глыбу не повалят сами вилланы?
– Идол должен пасть сам, без какого-либо вмешательства. Л чтобы избавиться от его злых чар, достаточно прочитать молитву святой Анне Орейской.
У меня перед глазами снова возникли устрашающие, поросшие мхом зеленые рога, чуть загнутые на концах… Почему друидические божества так страшны?
– Вы уже пришли в себя? – спросил виконт.
Конечно же, он сейчас предложит мне пересесть на свою лошадь, однако мне было так хорошо и уютно рядом с ним, что я решила схитрить и поднесла руки к вискам, словно страдала от головной боли.
– Голова кружится, – сказала я, – и все плывет перед глазами. Пожалуй, мне все еще нужна ваша помощь.
Его руки крепче обхватили мою талию, а мне и в голову не пришло задуматься над тем, что это неприлично.
– Вас проводить до замка? – спросил он. – Вы очень бледны, Катрин. Боюсь, как бы вы не потеряли сознания.
– Это все из-за змеи, – прошептала я. – Откуда она там взялась? Может, она появилась по приказу той глыбы?
– Вы и тут ошиблись. Моя жена не обманулась бы так. Это был уж, не змея.
– Уж?
Все случившееся пронеслось у меня перед глазами. Он нарочно возил меня туда, сравнивал со своей проклятой женой… Всюду, в любом случае между нами стоит эта женщина! Я громко расхохоталась, чувствуя, что краснею. Мой смех был нервным, неискренним, в нем звучала горечь.
