– Дык, а нам-то что делать?! – послышался голос из толпы.
Народ подтянулся поближе и обступил нас троих плотным кольцом.
– Ага! Шо делать-та?! Мучает нас уже который год!
– Да, да. Зимой все тихо, а опосля ледолома все сызнова начинается.
– Вы пришли сюда, а помощь будет али как прежние?! Придут, руками поразводят да несолоно хлебавши убираются. А мы тут кукуем.
– Ограда высокая, а толку мало. Рази что волки скотину не режут.
– Ну?! – раздавалось вокруг.
Мы со жрецом посмотрели на барона. Тот тяжелым взглядом обвел толпу, так что стоявшие возле него подались назад, а потом посмотрел меня.
– Хорошо. Разберемся, – ответил селянам. А когда те, удовлетворенные ответом, стали расходиться по домам, наклонился ко мне и тихо сказал: – Срока тебе до завтрашнего утра. Не успеешь – можешь тут оставаться, а мы дальше поедем. – И ушел досыпать.
А мне стало не до сна. Ничего себе задачку задали!
Морвид ободряюще похлопал меня по плечу.
– Ничего страшного. С утра свою книжицу полистай, а днем на местное кладбище заглянем. Оттуда и начнем плясать.
– Угусь, – выдохнула я.
А что еще я могла ответить? Кроме советов жреца руководствоваться было нечем.
В деревнях встают рано, а заполошная ночь заставила пробудиться всех еще раньше. Когда я вернулась в избу, хозяйка, повязав передник, начала возиться с тестом, поставленным еще с вечера. А ее старшая дочь растапливать печь. Из-за этого Бриану доспать не удалось, и он с хмурым видом сидел на лавке.
Стараясь не привлекать внимание к своей персоне, я достала из сумок потрепанную книжицу и начала искать похожую тварь. Бестиарий преподнес сюрпризы: под нужное описание подходили аж три зверушки – двоедушник, стрыга и стригой. Хотя мог быть и вывертень – четвертая, очень редко встречающаяся тварь, но в отличие от вышеперечисленных не нежить, а животное. Лучше всех под описание подходила стрыга – разновидность кровожадного упыря, имеющая двойной ряд зубов, длинные, до земли руки, пальцы с загнутыми когтями. Правда, было одно маленькое «но»: в классическом описании указывалось, что также это существо имело голый череп и холщовый саван. А здесь подобного не наблюдалось. Также имелась приписка, сделанная рукой, что стрыга может выглядеть и как оборотень. Затем я сделала ставку на стригоя – злого духа, мертвеца, покидающего свою могилу ночью и обращающегося в зверя. И опять-таки он был сродни оборотням. Двоедушник[43]тоже подходил, однако, для того чтобы сказать это наверняка, следовало опросить местное население.
Наметив план действий, решила после еды приступить к расспросам деревенских, но меня осадил Морвид.
– Ольна, ты бы сначала глаза в порядок привела, – посоветовал он, подойдя ко мне. Ухватив меня за подбородок, он повернул лицо к свету и принялся внимательно вглядываться.
– Я не знаю как.
Он от удивления крякнул.
– Сама себя исцелить не можешь?
– Нет.
Я уже выяснила, что в книге были собраны молитвы и заклятия большой силы: казалось, проще поднять на ноги полуживого, чем вылечить пустяковую болячку, – лопнувшие сосуды являлись как раз таким случаем.
– Я все же не лекарь, а боевой клирик. Да и других мне проще пользовать, чем себя.
– Да уж, – озадаченно выдохнул жрец.
Отойдя, он принялся копаться в своей сумке, пока не извлек на свет маленькую бутылочку из темного стекла.
– Вот, держи. По одной капле, и через час-другой все пройдет.
– Пить? Капать? Или примочки делать? – уточнила я, разглядывая содержимое на свет.
– Ай, ну тебя!
Морвид с недовольным видом отобрал пузырек и, запрокинув мне голову, закапал в глаза.
– Уй! Мамочки! Жжет-то как! – дернулась я, но жрец крепко держал мою голову.
– Терпи. Еще чуть-чуть… И… – Он отпустил меня и сделал шаг назад. – Ольна, у тебя какого цвета глаза были?
– То есть как это? – оторопело уточнила я. – А они что, после твоего раствора другого стали?!
– Да вряд ли. Настойка на это не способна. Так все-таки?
Я пожала плечами:
– Вообще-то серо-зелеными.
– Разве? – В голосе жреца прозвучало немалое изумление. – А по-моему, до сих пор они были карими. Но сейчас как раз серые.
И я поняла, что лопухнулась. У мамы глаза были темно-серые, а в наследство от отца зеленоватый оттенок достался. Так что мои были именно серо-зеленые. Я к этому привыкла и, не задумываясь, ответила. Совершенно забыла, что мое тело претерпело коренные изменения, в том числе и цвет радужки.
Все, что мне осталось, – это сделать морду тяпкой и удивиться.
– Ты, наверное, перепутал. Сколько себя помню, такие и были.
Морвид с сомнением покачал головой, но, видя мою непрошибаемую уверенность, ничего не сказал и ушел. А я при первой же возможности решила изучить свою внешность, чтобы больше не попадаться на самых простых, но очень важных вещах.
Как жрец и обещал, краснота прошла через час, и расспросы среди населения я смогла вести, не вызывая паники. Мне удалось узнать, что проблемы с тварью начались около трех лет назад после мора, который прокатился по западу Ваймера. В тот год умерло много жителей, и найти виновника среди почивших было довольно сложно. Но селяне все равно проверили могилы и ничего подозрительного не обнаружили. В деревню дважды приезжали клирики: один – черный, другой – светлый, и даже заезжал жрец, но они оказались бессильны. Черный клирик только страху навел и уехал, отобрав обещанные за поимку деньги. Светлый – дедушка, которому впору было на завалинке сидеть да кости греть, походил в округе, прошамкал пару заклинаний беззубым ртом и отбыл восвояси. Лучше всех пошли дела у жреца – ему даже удалось сцепиться с тварью, но та его так подрала, что он потом месяц отлеживался здесь же, в деревне, а бестия каждую ночь, издеваясь, выла у него под окном.
К обеду мы в сопровождении одного из старожилов сходили на местное кладбище. Оно оказалось отнесено далеко от деревни. Пришлось идти около часа через лес. Место было спокойным, наполненным каким-то умиротворением и благообразностью. Среди лесных цветов, оплетавших могильные холмики, порхали бабочки, гудели шмели, изредка вспархивали птахи. Я на всякий случай пустила поисковое заклятие на нежить да сверху припечатала словами прозрения. Но они так ничего и не обнаружили. Правда, за это пришлось расплачиваться – отдыхать с полчаса, сидя на пеньке. А в остальном кладбище оказалось спокойным, без бродячих мертвецов.
