В результате знаменитые письма Филиппа, отправленные из лесов Сеговии в октябре 1565 г., в которых король отвергал просьбу Государственного Совета о смягчении мер против ереси и требовал продолжения этой религиозной кампании, произвели эффект разорвавшейся бомбы. Для тех, кто рассчитывал на прекращение гонений, усилия принца Оранского и магнатов внезапно показались и робкими, и бесплодными. Волна полных негодования памфлетов и рукописных пасквилей прокатилась по Нидерландам, вызвав растущую тревогу брюссельских властей и, в не меньшей степени, самого Виглия. Те дворяне, в большинстве своем проживавшие на севере, которые на протяжении последних нескольких лет негласно исповедовали протестантизм, теперь взяли дело в собственные руки. Хендрик ван Бредероде, потомок семьи, которая возглавляла восстание «Крючков» в XV в., со своей базой в юридически независимой сеньории Вианен возглавил, совместно с Флорисом, графом Кулемборга (который, как Бредероде и Оранский, был женат на немке-лютеранке), и младшим братом Оранского, графом Людвигом Нассауским (1538–74) все более нарастающую агитацию среди средней и мелкой знати и в ноябре 1565 г. учредил знаменитую Лигу Компромисса. Это было движение протестантских и криптопротестанских дворян, стремившихся заручиться поддержкой всех жителей Нидерландов, которые желали религиозного мира наподобие того, за который гугеноты боролись во Франции. 5 апреля 1566 г. около двухсот дворян из разных частей Нидерландов во главе с Бредероде добились аудиенции у Маргариты Пармской в Брюсселе и представили ей «Петицию о компромиссе» — документ, безоговорочно отвергающий инквизицию и требующий ее роспуска. Он был опубликован на голландском и немецком, а также французском языках и содержал плохо завуалированную угрозу прибегнуть к вооруженному восстанию, если просьба будет отклонена. Именно по этому случаю диссиденты впервые получили прозвище «гёзы» («нищие»), название, которое пристало к ним и которое они впоследствии с гордостью приняли в качестве знамени восстания.
«Петиция о компромиссе» отвергала только инквизицию, а не короля, королевскую администрацию или Церковь. Сосредоточив огонь своей критики только на инквизиции, оппозиционеры могли делать вид, что не помышляют о восстании против короля или Церкви и что их единственная цель состоит лишь в упразднении учреждения, вызывавшего к себе всеобщую ненависть во всех Нидерландах. Но, в то же самое время, петиционеры ясно дали понять, что в их глазах инквизиция была не только злом сама по себе, но и подрывала закон и общество, угрожая правам и благополучию страны. Инквизиция, утверждали они, «лишает Штаты этой страны свободы выражать свои мнения, отвергая все старинные привилегии, вольности и иммунитеты, и не только превращает бюргеров и население этой страны в жалких и вечных рабов инквизиторов, этих бесчестных людей, но даже отдает магистратов, чиновников и всех дворян на милость их расследований». По поводу инквизиции не могло быть компромисса, кто бы ни пытался узаконить ее существование или поддержать ее.
Маргарита не имела другого выбора, кроме как уступить. Она согласилась, что указы против ереси должны быть приостановлены на то время, пока делегация от Генеральных Штатов отправится в Испанию, чтобы подать петицию королю. Королевская власть в Габсбургских Нидерландах начала таять на глазах; Бредероде триумфально объезжал город за городом, вербуя себе сторонников и собирая подписи дворян за Компромисс. Большое число дворян подписалось во Фландрии, Брабанте и, особенно, Голландии. Происходили также народные демонстрации в Харлеме, Амстердаме и других городах, во время которых массы людей простого люда выражали свою поддержку гёзам.
В условиях, когда королевская власть рушилась, а инквизиция была обуздана, неизбежно должен был наступить обширный подъем протестантской активности во всех ее видах, включая формирование кальвинистских консисторий. Существенное количество кальвинистских проповедников, зачастую бывших священников, которые жили в изгнании за границей, устремились обратно и приступили к формированию организованных конгрегаций. Сторонники протестантизма среди дворянства, которые до этого были вынуждены сдерживать себя, теперь отбросили все ограничения. Особенно дерзко протестантизм распространялся в автономных сеньориях, таких как Хорн, Батенбург, Кулемборг, и Вианене, — городе, принадлежавшем Бредероде. Виглий впоследствии называл Вианен «гидрой Восстания» и «рассадником всех еретиков».
Массовая кальвинистская проповедь под открытым небом, так называемая «проповедь среди живых изгородей» 1566 г., началась через месяц после переворота Бредероде в Брюсселе, в западной Фландрии. Движение быстро распространилось. К июню массовые кальвинистские собрания, на которых присутствовали многие сотни, а нередко и тысячи людей, проходили в полях за пределами Антверпена, Бреды и Хертогенбоса. В Голландии массовая проповедь началась в середине июля рядом с Хорном, а затем быстро распространилась на Энкхёйзен, Харлем, Амстердам и в августе — на города южной Голландии, за исключением Дордрехта и Гауды. Также в августе массовая проповедь началась вблизи Утрехта. Во Фрисландии, начиная с Леувардена, протестанты стали открыто собираться в сентябре, и, как везде, послушать реформатских проповедников стекались огромные толпы народа.
Волна «проповеди среди живых изгородей» выплеснула на поверхность все противоречия, которые накопились более чем за четыре десятилетия. Пьянящее ожидание духовного обновления захлестнуло Нидерланды, создав лихорадочное движение, которое охватило всю нишу культуры и общественных чаяний, хотя в городах, где управляли городские советы, какое-то время еще продолжали действовать внешние ограничения, даже когда верность королю за их пределами уже потерпела крах. Внутри городских стен пока еще не было открытых нападок на Церковь, будь то словом, действием, в памфлетах или гравюрах. Тем не менее существовало много признаков наличия в эти месяцы духовного брожения косвенного вида, не в последнюю очередь, в искусстве. Начиная с 1565 г., Мартен ван Хемскерк опубликовал серию гравюр, показывающих разрушение идолопоклоннических храмов и статуй разгневанными людьми с молотами и кирками в руках. Именно в это время Питер Брейгель (ум. 1569 г.) в Брюсселе, знаменитый художник и фаворит Гранвелы (который хранил несколько его картин в своем архиепископском дворце в Мехелене), написал свою впечатляющую «Проповедь Святого Иоанна Крестителя», на которой изображена большая толпа, собравшаяся под сенью деревьев, чтобы послушать проповедь за пределами города, — явный намек на «проповедь среди живых изгородей», как его более поздние сцены заснеженных брабантских деревень, в которые врываются солдаты, отсылают к драматическим событиям зимы 1566–67 гг. и подавлению протестантского восстания габсбургским правительством.
Массовый размах «проповеди среди живых изгородей» за пять месяцев распространившейся по всем Нидерландам, от Фландрии до Фрисландии, убедил даже самых робких, что центральное правительство и Церковь были бессильны задержать продвижение протестантской активности. В связи с тем, что правительственная власть была парализована, казалось неизбежным, что недовольство предыдущего десятилетия должно выплеснуться в волну народного гнева, направленного против старой Церкви и церковных образов. И действительно, прошло совсем немного времени, прежде чем началась иконоборческая ярость, несмотря на то, что кальвинистские проповедники, самые воинствующие среди протестантов, расходились между собой во мнении о допустимости использования силы ради служения Божьему делу, причем большинство из них с неодобрением относилось к вспыхнувшему в это время насилию. 10 августа, после проповеди у Стенворде, в западной Фландрии, толпа напала на монастырь и разбила в куски статуи святых. Отсюда иконоборческое неистовство распространилось как стихийно, так и с помощью переходящих с места на место организованных отрядов, по всей Фландрии, Эно, Брабанту, Зеландии, Голландии, Утрехту, Гелдерланду и, наконец, Фрисландии и Гронингену.
