– Накажи меня, Господи! – завизжала мегера при виде своей безжизненной дочери. – Ты жива или мертва? Если мертва, я об этом искренне сожалею, потому что ты так тут полезна… И потом, после всего… жизнь коротка… Если же жива, то слушай меня… ответь мне… и посмотри, не хотят ли клиенты пить…
Озадаченная столь упорным молчанием, Олд Вумен приблизилась нетвердой походкой, вытащила трубку изо рта, плюнула и поглядела на бедного ребенка в упор глазами вареной рыбы.
– Если вы не отвечаете, вы – плохая дочь, и я всерьез займусь вашим воспитанием. Несколько хороших ударов палкой…
– Что вы делаете, несчастная! – негодующе закричал Фелисьен. – Разве вы не видите, что она без сознания… может быть, умирает.
– Боже мой!.. Без сознания!.. Тогда скажите ему, маленькая дурочка… Вставай! Выпей кружку сока тарантула… Это укрепит сердце.
И, не обращая больше внимания на бессвязные фразы этой жалкой женщины, бравый француз повернулся к ней спиной и заторопился с неловким, но трогательным рвением помочь маленькой Кейт.
Тем временем Боб осмотрел раны Жана. Они оказались глубокими, тяжелыми и нуждались в длительном покое. В одно мгновение Боб сымпровизировал перевязку. Он вылил кружку джина на горсть льняной пакли и получившуюся смесь приложил к ране, повязав поверх куском шерсти.
Такова хирургия на границе.
Кейт растерли уксусом, облили ледяной водой, после чего девушка мало-помалу пришла в себя, удивилась, что еще жива и находится в доме. Всё еще бледная, едва дышащая, она пробормотала прерывающимся голосом:
– А… гризли?
– Мертв! – радостно крикнул Боб. – Он уже готов переместиться в виде великолепного ковра, который вам дарит мой друг Жан? Не так ли, дружище?
– С удовольствием, дорогая мисс Кейт… Надеюсь, вам лучше?..
Храбрая девушка, не пытаясь извлечь пользу из создавшегося положения, реагировала энергично; она выпила большой стакан свежей воды, поднялась, топнула два-три раза ногой, а потом добавила:
– Я чувствую себя лучше… и благодарю вас, господа… от всего сердца! Боже! Как я испугалась, оказавшись лицом к лицу с этим ужасным зверем, молотившим одну из наших собак… Я упала от испуга… и уже считала себя мертвой… И вдруг я пробуждаюсь здесь… Как хорошо жить!
Естественно, пришлось рассказать ей подробности драматического происшествия, об участии в нем Жана, а потом и Жака, о смерти серого медведя, причем каждый из присутствующих обошел вокруг миловидной и храброй девушки, кроме, разумеется, полковника, слишком занятого тайной беседой с Олд Вумен. Удивительно, но старая пьянчужка, казалось, слушала его со вниманием, напоминавшим порой о трезвости ума.
– Well!.. Когда вы чего-нибудь хотите, вы можете этого добиться, полковник!..
– И я плачу соответственно успеху.
– Вы получите снадобье нынче вечером… У меня его больше, чем достаточно… Только ничего даром не дается, иначе получите кукиш.
Вечером, чтобы отметить смерть гризли, в Одиноком доме устроили празднество, включавшее и поминки по двум псам. На время пиршества в доме установилась атмосфера временного спада напряженности.
Нед Мур, восхищенный подвигом Жана, открыто выражал ему свои симпатии, Фелисьен уже всей душой был с канадцами, Ник и Питер поддерживали Неда; даже полковник старался изо всех сил.
На стол подавали медвежье мясо во всех видах, много пили, и лучшие из имеющихся вин, хотя месье Фелисиьен Навар, как специалист, отмечал какой-то странный привкус у нектара, доставленного со склада.
А потом, каждый на свой манер, все внезапно уснули мертвецким сном.
Глава 8
Обитатели Одинокого дома проспали двенадцать часов подряд. Ничего удивительного, если принять во внимание, что некоторые из них нашли бы на дне внушительной серии бутылок источник долгого сна. Оказывается, Олд Вумен со своим воображением запойной пьянчужки подмешала в свое шампанское мятную настойку, винный уксус и сок тарантула. Такая разношерстная смесь вызвала игривое опьянение, наполненное сентиментальными песнями, а закончившееся всеобщей каталепсией[97].
Дольше всех держались Нед Мур, Питер и Ник, мрачные и молчаливые; их единственными занятиями во время снежной блокады были пьянство, курение, сон и жратва. Они умело противостояли напитку Олд Вумен и по-звериному жадно глотали жуткое пойло, которое должно было вызвать опьянение.
Такое их решение было желанным, искомым и неизбежным.
Даже Боб, чуточку загоревшийся, несмотря на свое недавнее обращение, проснулся с тяжелой головой, или, как в шутку говорят на границе, «с больным скальпом».
Но Фелисьен Навар, стойкий и тренированный профессиональный выпивоха, но трое метисов, почти полностью отказавшихся от спиртного, но Кейт Салливан, чьи губы едва коснулись полного бокала шипучей жидкости, называемой здесь «чимпень», то есть шампанским… Была в этом какая-то тайна, которой каждый пробуждающийся пытался найти свое объяснение.
Первым открыл глаза Боб, разбуженный холодом, потому что очаг давно погас. Он, как знаток, оценил живописный беспорядок в большой комнате, послал ироничный салют Олд Вумен, вытянувшейся на животе у подножия кресла-качалки, и машинально пересчитал «трупы».
Нед Мур так и остался сидеть у стола, подавшись грудью вперед и уткнув лицо в скрещенные руки, и исступленно храпел. Ник и Питер рухнули на пол, раскинув руки и ноги в виде Андреевского креста. Они омерзительно воняли, словно больные животные.
Фелисьен Навар был очень бледен; его густые брови и черная борода еще больше подчеркивали эту мертвенную бледность. Он спал на кресле-качалке; дыхание у француза было частое и прерывистое.
Оба раненых, Жан и Франсуа, отдыхали рядом на мехах; Боб лежал возле Жака, также уснувшего, и смутно вспоминал, что видел мисс Кейт уходящей в свою комнату перед тем, как сам поддался непобедимому оцепенению.
– Все здесь, – пробормотал ковбой, потягиваясь, – да, все… Черт возьми! Да у меня двадцать фунтов свинца в башке… Как можно было не подумать об этом!.. В глотку мне словно древесных опилок насыпали… Сейчас бы выпить стаканчик воды! Да!.. воды… Эй!.. полковник!.. Ставлю corps-reviver… Эй, Олд Вумен, вставай, клиенты ждут. Эй!.. Мур… Питер, Ник… хэллоу!.. Скальпы болят?.. Эй!.. полковник Фэрфилд!.. Hell and damit!..[98] Мошенник исчез… Я ошибался… Посмотрим: француз, Нед, Питер, Ник, трое моих друзей и я… Чтоб мне на галстук пошли шпоры дьявола!.. Он убежал… Любопытно бы знать, как и куда!..
Боб кричал во весь голос; его ругань, его призывы в конце концов вырвали спящих из их сонного состояния.
